Жестокая болезнь

— Я ненавижу это чувство, — признается она. — Я хочу выключить его.

Я обхватываю ладонями ее лицо и провожу большим пальцем по свежему потоку слез.

— Ты спасла ей жизнь, — повторяю я, потому что ей нужно это услышать. — Поэтому я не позволю тебе лишиться своей.

Судорожно вздохнув, она отстраняется и заправляет волосы за уши. Кажется, Блейкли научилась управлять своими эмоциями.

— И что потом? После того, как мы выполним этот твой безумный план, Грейсон просто исчезнет из нашей жизни?

То, как она говорит о нашей жизни, вселяет в меня безумную надежду, за которую я буду продолжать бороться.

Я остаюсь честным.

— Грейсон опаснее, чем Брюстер. Его нужно убрать.

Искра понимания загорается в ее глазах.

— Если ты избавишься от Грейсона, тогда тебе придется избавиться и от Лондон.

Я киваю один раз.

— Я обдумал это.

— Возможно, она невинна, — говорит она, скрещивая руки на груди, чтобы защититься. — Иногда женщины не виноваты в том, в кого они влюбляются.

Я слишком много улавливаю в этом заявлении. Она замечает и отводит взгляд.

— Грейсон, Лондон, Брюстер… — я замолкаю, мой взгляд опускается к губам, ее тело — соблазнительная приманка, и она позволяет мне плавно притянуть ее к себе. — Все препятствия должны быть устранены.

После напряженного сердцебиения, когда мы стоим, прижавшись друг к другу, она, наконец, встречается со мной взглядом.

— Я помогу тебе избавиться от Грейсона. Помогу устранить все препятствия. Тогда ты исправишь меня, Алекс. Каков бы ни был риск.

Я касаюсь ее щеки, скользя тыльной стороной пальцев по ее нежной коже.

— Это слишком высокая цена.

Она хватает меня за руку.