— Посмотри на меня, — серьезный тон моего голоса заставляет ее мгновенно поднять глаза. — Ты — торговец правосудием.
Ее брови сходятся вместе, когда замешательство искажает ее черты.
— Чего…
— Ты забрала жизнь Эриксона в том переулке, потому что ему
Она не движется, ее захлестывает какая-то смесь страха, шока и, возможно, даже облегчения. Я отпускаю ее, убирая руки, чтобы дать ей пространство, но остаюсь рядом.
Она не отрицает мои слова. Я знаю, потому что изучал ее психопатию и тип личности, и да, есть шанс, что Блейкли никогда бы не совершила убийство.
Но, скорее, этим бы все и закончилось.
И тогда бы у нее не хватило эмоций и чувства самосохранения, чтобы защитить себя.
После напряженного мгновения, в котором мы оцениваем друг друга, пока тишина всех признаний, которые мы оба отказываемся раскрывать, она сглатывает, моргая, выныривая из суматохи своих мыслей.
— Я всегда думала, что смогу остановиться, — признается она.
Я глубоко вдыхаю ее запах в свои легкие.
— Вполне возможно.
— Но я никогда по-настоящему не узнаю, — говорит она. — Уже нет.
Зато теперь знает иное. Пусть осуждает меня и возмущается, но я не единственный злодей в ее жизни.
Однако я позволю ей использовать меня как боксерскую грушу. Пусть делает все, что хочет. Пусть свалит всю вину, и я приму это на себя. Приму боль, которую она жаждет причинить, лишь бы она занялась со мной любовью.
— Независимо от того, что ты решила сделать в том переулке, — говорю я, — факт в том, что Эриксон был настоящим монстром. Его никогда бы не привлекли к ответственности, возможно, он даже никогда не увидел бы зал суда изнутри. Он никогда бы не перестал причинять боль женщинам, кто-то должен был его остановить. Навсегда.
Она потирает свежие синяки на запястье, опустив взгляд. Когда поднимает глаза, чтобы встретиться с моими, меня поражает ее мягкость. Жестокая уязвимость, от которой она сейчас страдает, открывает ее полностью.
— Ты спасала жизнь, — говорю я ей, пытаясь достучаться. — Ты была так сосредоточена на жизни, которую отняла, что никогда не думала о жизни, которую спасла той ночью.
Ее взгляд блестит от непролитых слез, и я до боли хочу притянуть ее к себе, но боюсь упустить этот момент.
Она моргает, затем вытирает дорожки слез, бегущие по щекам.