Парадокс Атласа

22
18
20
22
24
26
28
30

– Сделай что-нибудь с лицом.

А, значит, та мысль была не о том, как он хорош.

– Что мне с ним сделать?

В замешательстве Париса ответила:

– Ты просто ужасно выделяешься. Никогда не пытался слиться с толпой?

– Могу спросить тебя о том же, – сказал Каллум, демонстративно скользя взглядом по ее бедру.

– Люди запоминают меня, только если я им это позволяю. – Она предостерегающе выгнула бровь, как бы говоря: не забывайся.

– С чего ты взяла, будто я так не умею? – Впрочем, Каллум был ленив и, не желая тратить силы, снял одну из иллюзий. – Так лучше?

Париса снова прищурилась.

– Что ты сделал? Изменил прическу? – Она протянула руку, но Каллум отпрянул, поэтому она коснулась лишь краешка линии волос.

– Вот погоди, начнешь седеть, сама ко мне прибежишь, – сказал Каллум. Париса хмыкнула, пожав плечами, и он снова предложил ей руку.

– Тебе полагалось отсиживаться у себя в комнате, – сказала Париса, на этот раз беря его под локоть и начиная спускаться. – Знаешь ведь, как он тебя ненавидит.

Сейчас она говорила об Атласе без насмешки. Интересно, куда делось это чувство?

– Разумеется, он меня ненавидит. – «И правильно делает». – Кто-нибудь еще придет? – спросил Каллум, махнув себе за спину, когда они наконец оказались внизу.

Париса пожала плечами и отстранилась.

– Довольно самокритично.

Они молча влились в море гостей и прошли в переднюю, обитую бархатом и завешанную гобеленами оттенков вина и красного дерева. Предметы убранства бросались в глаза сильнее обычного: знакомые рельефы арок в греко-романском стиле и сверкающие колонны, отделанные самоцветами, которые мерцали в колеблющемся свете свечей. Все взгляды устремились на Парису и тут же, как она и обещала, прошли сквозь нее, когда внимание рассеялось.

– Ты что-то притихла, – заметил Каллум.

– Правда? – Парису его наблюдение никак не задело. – Кажется, мне надо выпить.

– Принести чего-нибудь?