Потом она вспомнила про архивы и нарушенное обещание: «Мы принадлежим архивам так же, как они принадлежат нам». Сегодня исполнилось ровно полгода с того дня, как она покинула пределы Общества.
Точно, горько подумала Париса. Выходит, время истекло.
Вашу мать.
– Прогуляемся? – спокойно спросила она похитительницу. Ствол пистолета по-прежнему чувственно и многообещающе упирался ей в изящный затылок.
– За дуру меня держишь? Нет, – сказала Иден Уэссекс, по-девчоночьи рассмеявшись. Париса не могла не восхититься ею, ну или хотя бы проникнуться уважением. – Уж поверь, мы покончим с этим здесь и сейчас.
Без мебели (убранной в коридор, но это уже чужие проблемы) и горшков с растительностью в раскрашенной комнате стало пустовато, просторнее, чем обычно. Это напомнило Нико о ритуале посвящения, о том, кем он был год назад – человеком, который считал, что любую потерю можно пережить, любую проблему осилить. Неужто он не усвоил урока? Не лишился беспечности, перекроив свою личность и став покорней, немного мудрей? Путь от того момента до этого воспринимался со смесью меланхолии и удовлетворения, чувства потери и любви. Теперь Нико четче видел свои ограничения, даже сейчас, перед тем как расширить пределы возможного дальше, чем когда-либо прежде. Отвага с налетом любопытства – будто ты исследователь, ныряющий в пучину, – ощущалась иначе. Нико готовился ответить на вызов манящих горизонтов, погнаться за ускользающим неизвестным.
Он испытывал привычный оптимизм оттого, что своим задором повлиял на Либби. Ее настроение вроде как не изменилось, но она и не противилась, а значит, в самый последний момент не передумает. Либби словно… сдалась. Не махнула рукой, но решительно взяла новое направление. Да если бы она и колебалась, Нико вовлек ее не в первую авантюру, которая, по итогу, оказывалась стоящей. Он тем и был важен в ее жизни, что постоянно, бесконечно толкал ее вперед, служил импульсом. Либби сама влияла на него похожим образом, хотела она того или нет. Если они и казались окружающим чем-то единым, чем-то, что невооруженный глаз воспринимал как неделимое, то сейчас обижаться на это смысла не было.
Нико вообще не обижался. Он не обиделся, даже когда Париса предпочла удалиться из их жизней, не попрощавшись (что разочаровало, но не удивило), когда Далтон захватил бразды правления в эксперименте, и даже когда Рэйна перестала отвечать, сопроводив последнее сообщение стариковским «пока». Этим утром Нико проснулся, выслушал от Гидеона упрек за излишнюю возбужденность, а теперь готовился завершить странствие, начатое два года назад, если не раньше. Да, определенно, путь начался раньше. Где-то в подсознании Нико решился соорудить этот корабль в тот самый момент, когда увидел, на что способна Либби Роудс – когда увидел достойного соперника, который станет бесценным союзником, – и вот наконец пришло время поднять паруса.
– Готовы? – Далтон вел себя живее обычного. Его немного потряхивало в предвкушении, или же это просто энергетика Нико заражала всех остальных. – Если у меня все получится, то есть когда я сотворю анимацию бездны при неспонтанной космической инфляции нужного масштаба, вам придется поддерживать нужный нагрев.
Каких-то десять миллиардов градусов, подумаешь, чего там поддерживать?..
– Да ладно, чего там, со сверхновой как-нибудь справимся. Не парься, Далтон, у нас все под контролем. – Нико ловко прошел в угол комнаты, встав напротив Либби, и вытянул обе руки. – Просто еще один вторник, верно, Роудс?
– Сегодня среда, – проворчала Либби, но за руки его взяла. Она тревожилась. Не сильнее обычного, но все же могла бы держаться повеселее, учитывая, что сама указала на очевидное. Наконец, они занимаются чем-то невообразимым, отдаются своей магнетической тяге, связующей невыразимой силе. Потенциалу, который раскроется и понесется за далекий, ослепительно яркий край горизонта.
Если не ради этого, то для чего они родились?
Ради чего вращались на взаимной орбите так долго, если не для неизбежной метаморфозы?
– Включи хотя бы капельку воображения, ладно? Да, мы не упоминаем путешествие во времени напрямую, но ты хотя бы в этом меня уделала. – На губах Либби промелькнула крошечная усмешка. – Подумаешь, два заклятых врага зажгут звезду, да, Роудс?
– Варона… – Она немного помедлила, и у него екнуло сердце при мысли, что его сейчас осадят.
– Роудс, да ну брось. Я год готовил к этому Тристана, – сказал он, чего сам Тристан (стоявший вместе с Далтоном у апсиды, с хмурой и задумчивой миной на лице – в пику обычной хмурой и расслабленной) либо не слышал, либо пропустил мимо ушей. И хорошо, поскольку у Нико возникло чувство, будто он слегка поступается достоинством во имя страсти. Но этим утром он встал, готовый создавать миры, не затем, чтобы провести вечер у плиты за готовкой ужина или за болтовней. И не затем, чтобы делать саркастичные замечания, хотя этого как раз избежать было непросто. – Ну, давай, что я тебе всегда говорил? Ты либо сможешь, либо…
– Стоп, – перебила Либби. – Хватит с меня афоризмов а-ля Варона.
Ее ладони казались маленькими и невесомыми.
– Роудс. – Нико понизил голос и подался вперед: – Если ты боишься, что у нас не получится, то, поверь мне, получится. Поняла, да? – Он заглянул в ее серые глаза, пытаясь увидеть, поняла ли она его, признала ли правоту или хотя бы просто услышала. – Мы сюда не случайно попали.
ebooksa