— Не то слово. Веришь мне?
— Верю, — отчего-то я не сомневался, что Клюся рассказала правду, — а Лайсе ты это не говорила?
— Вот это — нет. И тебе не знаю, почему рассказала. Не сдержалась, уж очень на душе говенно.
Она раскрыла окно, вылезла на подоконник, свесив ноги в кедах наружу, и закурила, выпуская дым в дождь. Я присел рядом, осторожно коснулся плеча.
— Прости, досталось тебе. Не знаю, что и сказать.
Я ожидал резкого отстранения, но она неожиданно прислонилась ко мне спиной и, откинув голову назад, положила ее мне на плечо.
— Ты прости. Нагрузила тебя. Я бы его убила, правда, но боюсь, как бы хуже не стало.
— Не думай таких глупостей. Если убить убийцу, то убийц меньше не станет. Надо рассказать это Лайсе.
— Расскажи, — разрешила Клюся, — и уговори ее меня взять. Вы без меня не справитесь. Я здесь все знаю.
— А Лайса?
— А Лайса, хоть и местная, а все равно немного странь. Не спрашивай.
— Не буду. Я другое спрошу, можно?
— Спроси, — я плечом почувствовал, как она напряглась.
— Кто у вас на скрипке играет на записи?
— А, это… — девушка расслабилась, ждала какого-то другого вопроса. — Моя мама.
— Серьезно?
— Да, она играла на скрипке, а что такого? Преподавала в музыкальной школе, выступала в городском оркестре. Свою партию она для нас записала… еще до того, в общем.
— Просто странное совпадение.
— Ладно, я вроде проморгалась. Пошли в зал, а то все решат, что мы тут черт-те чем занимаемся. Не потекли глаза?
— Хуже не стало, — сказал я, вглядевшись в ее траурный макияж.