– Это Бог отнесся к тебе мягче, чем к другим, – смиренно возразил священник. – Господу угодно хранить и опекать тебя.
Тут пришли братья.
Первым заговорил Елек:
– Весь Галаад радуется, что ты согласился помочь нам в войне против Аммона.
– На это я покамест не согласился, – уточнил Иеффай. – И ты прекрасно об этом знаешь. Сначала поклянитесь мне пред Господом здесь, в его доме, как мы и договорились у меня в земле Тов. Только после этого я стану вам помогать.
– Ты нам совсем не веришь! – воскликнул священник.
Иеффай возразил:
– По натуре я доверчив, слова мои и мысли открыты людям. Это вы научили меня подозрительности. И я хочу, чтобы вы ясно и четко поклялись, что признаете меня законным наследником и любимым сыном моего отца.
Деловитый Елек счел нужным его прервать:
– Будь добр, брат, повтори свои требования, дабы их записали на таблицах слово в слово.
– Во-первых, – потребовал Иеффай, – я хочу, чтобы вы письменно и клятвенно подтвердили, что дом и земли в Маханаиме, равно как и отцовский дом в Массифе, принадлежат мне как любимому сыну отца.
Елек опять прервал Иеффая и опять без тени волнения:
– Мы построили новые прочные дома для Гадиила и меня. Готовы построить еще один – для Самегара, который все еще живет в доме отца. Но мы не хотим выгонять из него нашу мать, которая прожила в нем шестью семь лет и родила там нас, своих сыновей.
Иеффай возразил:
– И Зильпа, и ты, Самегар, можете и впредь жить в отцовском доме, но уже в качестве моих гостей. И если жена моя Кетура вздумает приехать в Массифу, ее должны чтить как хозяйку дома.
Елек ответил:
– Так ты сказал. И так мы запишем и скрепим эти слова клятвой.
– Во-вторых, – продолжил Иеффай, – покуда Аммон стоит станом на холмах у Массифы, я ограничусь правами военачальника. Но как только, – он заговорил медленнее, явно подыскивая слова, – Аммон будет отогнан от ворот города, я хочу быть назначен на должность судьи Галаада.
Выражение «отогнан от ворот» показалось всем странным. Больше всех удивило оно Авияма. В сущности, обязательство Иеффая, даже выраженное столь необычно, означало то самое, чего ждал от него народ. Но священник предпочел выразить этот же смысл более ясно и сказал:
– Хорошо. Когда победишь Аммона, будешь назначен судьей.