Я сжал кулаки, пытаясь сдержать ярость.
— Ты заплатишь за это, Филипп! — прорычал я.
— Возможно, — ответил он, не дрогнув, — но сначала тебе придется пройти через меня. И через нее.
Он снова сделал знак, уже другой рукой, и над воротами Рима показалась женщина. Молодая, красивая, с большим животом. Милена… моя жена! Ее держали за руки с двух сторон. Рот был закрыт кляпом.
— Милена! — воскликнул я.
Я непроизвольно схватил близнецов. Омуртаг и Метик сдержали меня.
— Не волнуйся, с ней все в порядке, — усмехнулся Филипп, — пока что. Она в надежных руках. И будет оставаться в них до тех пор, пока ты не примешь правильное решение.
— Какое решение? — прорычал я, чувствуя, как холодный пот выступает на моем лбу.
— Решение присоединиться ко мне, Ларс, — сказал Филипп, — вместе мы можем изменить мир. Вместе мы можем создать новый порядок. Подумай о своей жене, о своем ребенке. Подумай о будущем.
Я смотрел на Милену, на ее испуганные глаза, и понимал, что попал в ловушку. Филипп держит в руках все карты. Он знает мои слабые места и готов использовать их против меня. Если Радомысл убит, то и Эстрид мертва? Я слишком многих близких мне людей потерял. Сокол. Гостомысл. Руяна. А теперь — Радомысл и Эса?
— Я… мне нужно время подумать, — сказал я, не в силах отвести взгляд от Милены.
— У тебя есть время до заката, — сказал Филипп. — А потом… потом будет поздно.
Тяжесть принимаемого решения навалилась на меня, словно каменная плита. Я развернул коня и медленно побрел к своему войску, находящемуся в оцепенении от увиденного. Омуртаг с Метиком молча ехали рядом, понимая, что сейчас любые слова будут лишними.
Лагерь был разбит в спешке, на низком холме в нескольких километрах от городских стен. Сотники расставляли воинов, организовывали дозоры и оборонительные сооружения. Гардарцы, привыкшие к суровой жизни и дисциплине, быстро разбили лагерь и приводили его в боевую готовность, но в их глазах читалось беспокойство и недоумение.
Я, спустившись с коня, сел на землю, опираясь спиной о ствол старой оливы. Достав из сумки карту, я расстелил ее перед собой, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Мысли путались, а сердце разрывалось от боли и гнева. Филипп оказался куда более коварным и опасным противником, чем я предполагал.
— Что будем делать, Ларс? — спросил Метик, присаживаясь рядом.
— Я не знаю, — честно ответил я, — Филипп держит все козыри. Он знает, что я не могу рисковать жизнью Милены и ребенка.
— Но и сдаваться ему нельзя, — сказал Омуртаг, — он же просто использует нас в своих целях.
— Я понимаю, — кивнул я, — но что мы можем сделать? Штурмовать Рим без осадных орудий — безумие.
— Время у нас есть, — сказал Метик, — до заката. Может, что-то придумаем.