Безмолвный Крик

– Когда Вику сделалось семь, я сама сказала, чтоб она везла его ко мне. Ей всё спокойнее, да и мальчик не виноват, что мать завела другую семью и он ей больше не нужен. Решила, что начнёт сначала. Во второй раз она вышла замуж за белого – и удачно. Но муж новый вскоре погиб у неё, тоже очень нехорошо, в страшной аварии, и она осталась одна. Говорила, Кит звал её по ночам из леса, пугал. Кто ж такое стерпит, когда дома мальчишка-сорванец? Я и забрала Вика к себе, чтоб не слушал и не смотрел на всё это. А дочь моя…

Аделаида тяжко вздохнула и прищурилась, помолчала, будто подбирая слова к истории, которую я не просила рассказывать. Затем небрежно продолжила:

– А дочь моя очень быстро от Вика отвыкла. Что поделать. Там и вовсе позабыла, что есть у неё родной сын. Ты ведь ходила к ней? – Я замялась. Аделаида махнула рукой. – Ходила. Иначе попёрлась бы в такую даль ко мне. Она наверняка и двери не открыла. У неё больше нет сына, она живёт другой жизнью. А я не буду врать, нам с Виком хорошо было. Я с ним как помолодела, ещё бы. Как иначе – за мальчуганом бегать по всему городу?! Вик тот ещё пострелец был. Хотя кому я рассказываю, с тех пор мало что изменилось. Он часто влипал в неприятности. То одно, то другое. Как вырос, что ни день, то полиция с сиренами. Что ты, девочка, притихла? Не жалей его, – нахмурилась она и стукнула палкой. – Не вздумай. Что духи послали, то в силах ему преодолеть. Мы с ним с тех пор вдвоём живём, вот ещё с псиной и с котом.

– А где сейчас Цейлон? – спросила я, заметив, что не вижу нигде собаки.

Аделаида вздохнула.

– Вик отдал знакомым, когда уехал по школьным делам. У них большой вольер и две своих собаки, охраняют дом. Они же владеют этой… как же… – Она поморщилась. – Ну, напомни-ка мне… ритуальным агентством, вот!

– Что? – изумилась я.

– Уж это Вика дело, не встреваю. Как выйдет, заберёт животное. А пока мы с тобою наконец встретились… и не так, что ты по окнам лазаешь. Очень рада. Дурные вести свели для хорошего дела, так что я хочу тебе сделать один подарок.

Она медленно сняла с груди две цепочки со звякнувшими амулетами и протянула мне своего ловца снов – большого, красивого, с филигранно выполненными перьями. И вторую цепочку с маленьким острым пером на ней.

– Перо отдай Шикобе, он его дома забыл, – одобрительно усмехнулась она. Я подняла ожерелья на уровень глаз, внимательно разглядывая. – Говорила же, покуда жив и имя носишь, носи и талисман. Дурень взрослый, тридцать лет, а ума не хватило. Всё из головы вылетело. Вся она забита ветром да тобой.

Я покачала головой, даже не пытаясь справиться со смущением:

– Спасибо вам за подарки, Аделаида.

Но старая индеанка лишь хмыкнула:

– Разве это подарки, милая? Подарки ради необходимости не делают, а тебе они как раз в нужду. Вынь моего ловца из кармана и носи, не снимая. Он кошмары путает, а добрые сны сквозь сердце проходят. И Вику на шею надень пёрышко, когда его увидишь. Не забудь. Глядишь, и он домой поскорей вернётся.

* * *

С тех пор шло время. Минуло три недели, Вика перевезли из Нью-Джерси в Бангор. Затем отправили домой. Всё это время убийца зловеще молчал, словно затаился. Полиция круглосуточно патрулировала городские улицы, и, быть может, он действительно решил переждать, когда страсти улягутся.

Я спала так плохо, что ни щеколда на окне, ни даже успокоительное, которое воровала у матери, не помогали. Вскоре воровать стало сложнее, пропажу из флакона она заметила бы, и я пыталась справиться с паническими атаками и бессонницей по-другому.

Хотя Крик затих и не появлялся, одно я прокручивала в мыслях так и этак, повторяла всякий раз, как становилось страшно: что, если не он напал на Вика? Его ли я видела в лесу?

Потом, когда Вика доставили домой, пришло время навестить его в больнице.

Центральная больница Скарборо была чистой, светлой, строгой. Здесь не пахло лекарствами, не было несчастных больных на каталках, которых в спешке везли по коридору. Там были опрятные серьёзные врачи в форменных белых халатах и сменной обуви, с папками или планшетами под мышками. Они работали, переговаривались друг с другом, бегло осматривали пациентов и общались с ними. Никому до меня не было дела.

Мисс Бишоп осталась на проходной и протянула мне пропускной ламинированный бейдж на широкой ленте. Я надела его на шею и поправила халат, накинутый поверх собственной одежды. Скорее всего, Вика обкололи обезболивающими, и на меня особого внимания он не обратит, но я, сжимая в руке бумажный пакет с подарками от всех ребят и букет цветов в другой руке, наивно надеялась, что он будет мне рад. Дафна купила девять изящных белых калл, и теперь я прижимала их к себе и шла следом за медсестрой, которой поручили отвести меня в палату к Виктору Крейну.