28 января 1742 года лодку принесло к берегу, и Балкли привиделись странные очертания. Не очередной ли это мираж? Он посмотрел еще раз. Он был уверен, что очертания были деревянными постройками – домами, – и стояли они на берегу крупной реки. Это должен был быть порт Рио-Гранде на южной границе Бразилии. Балкли позвал остальных членов экипажа, и те, кто еще был в сознании, схватились за веревки и попытались развернуть то, что осталось от парусов. Проведя в море три с половиной месяца, преодолев почти пять тысяч километров, потерпевшие кораблекрушение достигли берегов безопасной Бразилии.
Когда «Спидуэлл» вошел в порт, собралась толпа горожан. Они, разинув рты, уставились на потрепанное, залитое водой судно с выгоревшими на солнце, изодранными в клочья парусами. Затем они увидели почти утративших человеческий облик людей, в беспорядке валявшихся на палубе и друг на друге в трюме. Полуобнаженные тела с торчащими костями, с обгоревшей, облупившейся от солнца кожей словно прошли сквозь обжигающее пламя. Спутанные гривы просоленных волос ниспадали с подбородков и струились по спинам. Балкли написал в дневнике: «Я думаю, что ни один смертный не испытал больше трудностей и страданий, чем мы»[640].
Многие люди не могли пошевелиться, но Балкли, пошатываясь, поднялся на ноги. Когда он объяснил, что это остатки экипажа корабля Его Величества «Вейджер», затонувшего восемь месяцев назад у берегов Чили, зеваки изумились еще больше. «Их удивляло, что тридцать душ, то есть все выжившие, помещались на таком маленьком судне, – писал Балкли. – Но то, сколько оно вмещало людей, отправившихся с нами изначально, было для них ошеломляющим и невероятным»[641].
Навстречу им вышел градоначальник и, узнав о перенесенных ими тяжких испытаниях, перекрестился и назвал их прибытие чудом. Он пообещал им все, что могла предложить его страна. Больных отвезли в госпиталь, где вскоре скончался помогавший строить «Спидуэлл» и прошедший до конца всю одиссею помощник плотника Уильям Орам. Отряд в составе восьмидесяти одного человека, отправившийся с острова Вейджер, сократился до двадцати девяти.
Для Балкли тот факт, что выжил хотя бы один из них, был доказательством существования Бога, и он считал, что любой человек, который еще может сомневаться в этой истине, «справедливо заслуживает гнева разъяренного божества»[642]. В дневнике он отметил, что день их прибытия в Бразилию следует назвать «днем нашего спасения, и таковым его и надлежит запомнить»[643].
Балкли и еще нескольких моряков разместили в теплом удобном доме, где они могли восстановить силы, и принесли им хлеб и мясо. «Мы считаем, что мы весьма благополучно устроились»[644], – писал он.
Со всей Бразилии начали приезжать люди, которые хотели отдать дань уважения этой группе моряков под командованием артиллериста, совершившей одно из самых длительных среди потерпевших кораблекрушение плаваний. «Спидуэлл» вытащили на сушу, и он сделался объектом паломничества – «чудом», как выразился Балкли, на которое
Балкли узнал, что Война за ухо Дженкинса затянулась, и отправил письмо британскому военно-морскому офицеру в Рио-де-Жанейро, чтобы сообщить о прибытии своей группы. А еще он упомянул о том, что капитан Чип «по собственной просьбе задержался»[646].
Часть пятая
Вердикт
Глава двадцать первая
Литературный бунт
Однажды вечером Джон Балкли вышел с приятелем прогуляться по бразильской деревне. Вернувшись домой, они обнаружили, что замки сломаны. Друзья осторожно вошли. В спальне Балкли все было разбросано, как будто кто-то там рылся.
Балкли услышал шум и обернулся как раз в тот момент, когда двое незваных гостей бросились на него. Один ударил Балкли, и тот нанес ответный удар. После ожесточенной схватки нападавшие скрылись в темноте. Одного из них Балкли узнал. Это был подручный Джона Кинга – боцмана, который во время мятежа на острове Вейджер ударил капитана Чипа по лицу. Злоумышленники явно обыскивали жилище Балкли. Но что они хотели найти у нищего артиллериста?
Балкли почувствовал себя настолько неуютно, что вместе с ближайшими товарищами переехал в другой дом в рыбацкой деревне. «Здесь мы считали себя в безопасности»[647], – заметил он.
Несколько ночей спустя появилась банда и принялась барабанить в дверь. Балкли отказался открывать, заявив, что сейчас «неподходящее время суток»[648]. Но они продолжали стучать, угрожая взломом. Балкли со сторонниками бегали по меблированным комнатам в поисках оружия, но не нашли ничего, чем можно защититься. Они выскользнули через черный ход и перелезли через стену, чтобы спастись.
Один из бандитов сказал Балкли, что им нужно – его дневник. Балкли был единственным человеком, ведшим отчетность прямо на острове Вейджер, и Кинг и некоторые из его союзников, очевидно, боялись того, что может стать известно об их роли в свержении капитана Чипа. Жизни бывших потерпевших кораблекрушение вновь оказались под угрозой – только теперь она исходила не от природных стихий, а от историй, которые они расскажут Адмиралтейству. До сих пор о Чипе и его группе не было ни слуху ни духу, и казалось маловероятным, что они когда-нибудь явятся и смогут поведать свою версию. А если все-таки явятся? Но даже если они не вернутся никогда, кто-то из группы Балкли, выгораживая себя, мог начать противоречить показаниям своих сообщников.
Балкли писал, что слышал, как Кинг поклялся «либо заставить нас выдать дневник, либо убить»[649]. Один чиновник в Бразилии отметил: «Странно, что люди, перенесшие столько лишений и трудностей, не смогли договориться друг с другом полюбовно»[650]. Силы, выпущенные на волю на острове Вейджер, напоминали ужасы из ящика Пандоры – их стало невозможно унять.
Лейтенант Бейнс, как старший офицер в группе, был особенно обеспокоен. До Балкли дошли слухи, что лейтенант нашептывал чиновникам в Бразилии, что вся вина за произошедшее с капитаном Чипом лежит на Балкли и Камминсе. Ответ Балкли был в его стиле: взяв перо, он нацарапал записку. В доставленном Бейнсу послании он обвинил его в распространении ложных и гнусных слухов и заметил, что, как только они вернутся в Британию, каждый из них должен будет «дать отчет о своих действиях, и справедливость восторжествует»[651].
В марте 1742 года Бейнс бежал на корабле в Британию. Он хотел прибыть раньше остальных и первым задокументировать свою историю. Балкли и Камминсу потребовались месяцы, чтобы добраться на другом судне, и, когда они по пути остановились в Португалии, британские торговцы сообщили, что Бейнс уже выдвинул обвинения. «Некоторые из наших тамошних друзей даже посоветовали нам не возвращаться на родину, чтобы нас не постигла смерть за мятеж»[652], – писал Балкли.