Замечательно, мы пришли к соглашению. Остаётся последний пункт моих требований. Жираф так-то ниже меня, но из-за длинной шеи наши головы на одном уровне. Сзади обнимаю его за талию, уткнув в живот остриё ножа, и принюхиваюсь к светлой коже, под которой вкусно пульсирует вена. Повезло мне: в отличие от зубастого, воняющего потом, и прочих местных, покрытых грязью, этот парень пахнет мылом. Наконец-то, чистая еда!
– Не делай резких движений, если не хочешь поскользнуться на своих кишках. И ещё. Есть такой давний обычай скреплять уговор кровью.
Жираф без всяких усилий разворачивает лицо ко мне, смотрит серьёзно.
– У нас нет.
– Мне похую, чего у вас нет. Главное, что у меня есть. Так что топай вперёд, а я поем.
Покосив глазом на верное направление, чтобы не заблудиться, втыкаю зубы в его шею. Удобно и доступно, даже с воротником не нужно возиться. И можно не сдерживаться: мне как раз и нужно ослабить его, чтоб не вздумал рыпаться. Так что я засасываю кровь в полную силу, парень только шипит сквозь зубы. Ну, а как ты хотел? В другой раз подумаете, стоит ли связываться с чужаками ради какого-то бункера и ящика консервов. Считай это бесплатным уроком.
19.
Вот так приятно мы и добираемся до пункта назначения. Задняя стена бежевого санатория уже в пределах видимости, нас отделяет лишь десяток деревьев.
Отпускаю шею жирафа даже с облегчением: наелся так, что больше не лезет. Пару секунд смакую тёплое ощущение сытости, растекающееся внутри, веки сонно тяжелеют…
…До момента, когда замечаю у боковой стены здания нервно топчущегося желтоглаза. То и дело затягивается, крутит сигарету в длинных паучьих пальцах, щелчком сбивает пепел. Вот тут мою расслабленность как рукой снимает. Глюки? От местной крови? Тут же прошибает параноидальная уверенность, что я подхватил заразу, – какой чёрт меня дёрнул пить кровь, это же прямой путь передачи, вот идиот!
Но нет, судя по всему, жираф тоже видит этого парня. С деланной неловкостью ступает вбок, на толстую ветку. В ответ на хруст желтоглаз мгновенно разворачивается, отбрасывая сигарету, и устремляется к нам.
Сильнее нажимаю ножом, уткнутым в живот жирафа, от чего тот в панике вскидывает руки и повышает голос:
– Стой, Исак, стой!
А желтоглазому похрен, он подскакивает, не отрывая взгляда от моего лица, и тычет длиннющим пальцем чуть не в глаз.
– Ты! Что ты сделал с моим братом?!
Да он и кроме нервозной тряски хорош: зрачки микроскопические, кожа бледная, на лбу испарина… Обдолбанный.
В следующее мгновение я держу парня за сломанный палец – нехрен в меня тыкать, – но желтоглаз и не замечает этого, продолжает пялиться широко распахнутыми глазами и выдавать отрывистые слова, которые переводчик игнорирует. Терпеть не могу нариков.
Вдруг на заднем плане замечаю подвывание жирафа: забывшись, я сильнее надавил ножом ему в живот. Униформа уже пропиталась кровью, но лезвие вошло неглубоко, так что переживёт.
Отпихиваю жирафа в сторону – он определённо уже не является угрозой – и скручиваю желтоглаза номер два за шею: теперь лохматая голова пыхтит из моей левой подмышки. Как удобно, что местные мутанты ростом не вышли. Конечно, я бы с удовольствием сломал ему что-нибудь ещё, вот только велик шанс, что не почувствует. Поэтому для наглядности поднимаю нож горизонтально на уровень глаз, медленно вжимаю лезвие в переносицу и провожу, оставляя красный разрез. Говорю с расстановкой, чтобы желтоглазу хватило соображения осознать смысл:
– Ты меня бесишь. Дёрнешься – отрежу нос. Ты! – перевожу взгляд на жирафа. – Веди внутрь. И скажи своим, чтоб без глупостей, иначе всем руки переломаю.