Ага.
На третью неделю ситс попросила Хибу помочь ей вымыть окна. Пришлось убирать все безделушки – фарфоровых викторианских барышень, фотографии в рамках, вазочки с искусственными цветами. Все это надо было снять с подоконника, вытереть пыль, а потом вымыть стекло сверху донизу специальным средством. В родительском доме окна были двенадцать футов высотой, чтобы их помыть, приглашали специалистов со стремянками и губками на палках. Но Хиба послушалась, потому что когда бабá сказал ей: «С меня хватит» и «Выметайся из моего дома», – только сидо позвал ее к себе.
На одном снимке она, ее сестра Мина и брат Амир стояли в рождественских костюмах рядом с родителями на фоне елки. Маминой «Елки от “Мейсис”», как ее всегда называла Хиба. На фотке ей, наверное, было лет десять, и выглядела она как огромный кит. Еще и блестящее платье нацепила – и это рядом с Миной, которая по праздникам всегда одевалась в элегантные черные наряды. Хиба аккуратно отодвинула снимок к краю и влезла на подоконник.
Осторожно переступая, побрызгала спреем верхнюю часть стекла. Стала вытирать полотенцем пузыри, и тут ситс сказала по-арабски:
– Не так. Не то останутся разводы.
А потом показала Хибе, что нужно проводить полотенцем сверху вниз, одним плавным движением, а затем снова прижимать его к верхней части стекла. Покончив со стеклом, Хиба так и замерла на подоконнике, глядя на Тэтчер-стрит, где девчонки прыгали через веревочку. Сейчас была очередь девочки с длинными косичками, от каждого движения ее пухлый животик и бедра колыхались. А мама сидела на крылечке и аплодировала. Вдруг девочка ошиблась и запуталась в веревке ногами, но мама только зааплодировала громче, закричала что-то, и дочь разулыбалась и тряхнула косичками. Жаль, нельзя было отмотать время назад, выйти и послушать, что такое она ей сказала.
– Халасти?[31] – окликнула Хибу ситс. – У нас еще две комнаты.
– Секунду.
– Что случилось?
Хиба не отрывала глаз от девчонок.
– Ты можешь выбросить эту фотографию?
Ситс взяла снимок.
– Нет. Она мне нравится.
– Жаль, лучше бы выбросила.
Спускалась Хиба аккуратно – отчего-то ослабели руки.
Вечером, когда все окна в доме уже блестели, а ситс с сидо отправились спать, она достала фотографию из рамки и аккуратно выстригла из нее свой силуэт.
Однажды и сидо попросил ее о помощи.
– Я устала, – ответила Хиба с дивана.
Она часто спала тут днем, завернувшись в связанные ситс одеяла. Больше всего ей нравилось разноцветное, из разных моточков пряжи.
– Оно такое теплое, – говорила она бабушке. – Только узор странный.