Это просто обломки.
Позже Боливар говорит, мы дрейфуем на запад со скоростью один-два узла, миль по двадцать пять в день.
Лодку несет течением, которое то притормаживает, то снова убыстряется, крутит лодку на месте и снова несет вперед.
Они наблюдают, как удаляется восток. Запад безмолвен и необъятен.
Они передвигают холодильный ящик, чтобы он смотрел на север. Проводят дни внутри, спасаясь от солнца. Сидят полуголые, прижав к подбородку колени. Посасывая пересохший язык. Как быстро кожа покрывается жестким налетом. Волосы стоят дыбом от соли.
Эктор сидит мрачный, опустив руки и медленно облизывая зубы. Боливар ножом ковыряет мотор. Спустя немалое время отсоединяет дроссельную заслонку от карбюратора. Интересно, говорит он, выйдет ли из этого крючок. Гладит пружинку. Может, и выйдет. Может, и нет. В любом случае нам нужна леска.
Он разглядывает солнце над морем, вечно одинаковое. По вечерам наклоняется над зеркальными водами, разглядывая водоросли и мельтешение косяков. Полосатых, как шершни, рыб-лоцманов. Спинорогов, объедающих корпус. Когда он пытается их схватить, они до крови кусают его за пальцы. С победным криком Боливар швыряет одного за дно лодки. Выпученный глаз непонимающе таращится. Кровь с пальцев заливает рыбу, когда он жадно кромсает ее ножом, пальцы терзают плоть, рот втягивает сок. Эктор отказывается есть рыбу сырой. Меня от нее тошнит, говорит он. Боливар смотрит на юнца и медленно качает головой. Ни разу не встречал человека, который не любил бы сырую рыбу, говорит он. На этом все сходятся.
Он выковыривает рыбий глаз, сосет, как леденец, и демонстративно раскусывает, наблюдая, как Эктор с отвращением отворачивается. Боливар кладет немного рыбы на кожух мотора. Может быть, если я ее подсушу, ты поешь?
Эктор оборачивается и смотрит, как Боливар чистит и отделяет филе, оставляя мякоть на коже. Он нарезает мякоть полосками и выкладывает на кожух. Эктор с кислой миной разглядывает полоски и пожимает плечами.
Может быть, и поем.
Боливар наблюдает, как мир колеблется в непрерывном свете. Посылает мысль в океанские глубины. Навстречу теням, что проплывают под ними: акулам, дорадо, тунцам. Другим безымянным созданиям. Большую часть дня он наблюдает за грозной и неумолимой тенью на глубине, как будто эта тень – отражение его собственных мыслей, которые он не высказывает вслух. Что запас воды подходит к концу. Что небо предвещает нескончаемые засушливые дни. Что мысли начинают путаться и ему трудно следить за временем.
Прошло всего-то несколько дней, думает он, но то, что, кажется, было вчера, могло быть сегодня или час назад. Время начинает фокусничать или просто перестает быть временем в привычном смысле.
Боливар поднимает лицо к небу и улыбается.
Скоро пойдет дождь, говорит он. Я это чувствую.
Поднимается ветер, и Боливар привязывает к лееру свитер Эктора. Ветер забирается внутрь, раздувая череп и скрещенные кости. Затем свитер опадает и больше не поднимается.
Боливар смеется и хлопает себя по колену.
Они сильно удивятся, когда нас найдут, говорит он.
Затем отворачивается и смотрит в бескрайнее море.
До него долетает слабый шепот ужаса.
Из океана, в котором они застряли, и, похоже, застряли навечно.