В рассветном мареве – огромная куча мусора. Старые сети и лески, выцветшие пластиковые бутылки и пакеты, сотни дохлых вонючих крабов. Эктор роется в мусоре и вытягивает спутанные колготки и полинявшее тело куклы без головы. Боливар начинает ворошить обломки. Местами видно, как море с бесконечным терпением слепляет одно с другим, медленно трудится, пока вещи не становятся одним целым.
Эктор лучезарно улыбается. Это Божий дар, говорит он Боливару.
День уходит на разрезание и распутывание сети. Боливар неуклюже ворочает толстыми пальцами. Фыркает, вскакивает. У тебя лучше выходит, говорит он. Эктор не поднимает глаз. Сидит, не мигая и слегка подавшись вперед. Боливар расхаживает по палубе. Кромсает ножом обрывки лески. Связывает из них новую, обматывает конец вокруг деревяшки. Крепит металлическое грузило и крючок из пружины от мотора.
Эктор работает молча, пальцы бегают, словно крабы, солнце кружит, пока наконец юноша не расстилает на палубе импровизированную сеть. Она занимает половину лодки и будто переливается всеми цветами радуги. Боливар перебирает сеть, то тут, то там подтягивая узелки.
Неплохо вышло, говорит Эктор.
Сойдет, говорит Боливар.
Он крепит сеть к кнехту. Выбленочным узлом привязывает к ней кусок мотора вместо грузила. Снова проверяет на прочность. Прежде чем забросить сеть, они некоторое время ее разглядывают. Всю ночь не могут уснуть, по очереди выбираются из ящика в непроглядную тьму, проверяют. А когда засыпают, и тому и другому снится сеть.
В полутьме Боливар кричит. В сеть попал серебристый восточный тунец. Эктор выбирается из ящика, откидывает волосы со лба, демонстрируя улыбку. Прыгает и вопит, раскачивая лодку, пока Боливар не поднимает руку. Полегче, говорит он, распутывает рыбу и смотрит, как она шлепается о палубу. Эктор наклоняется, протыкает лоснящуюся кожу, подцепляет плавник, проводит пальцем по жирному филе.
Когда Боливар вонзает нож в мясистую часть, из разреза брызжет кровь. Запускает ладонь в рыбу, вынимает сердце, кладет на палубу. Сливает кровь в чашку, меж тем сердце продолжает рефлекторно биться. Боливар медленно кромсает ножом плоть, но бьющееся на палубе сердце отвлекает. Они смотрят на сердце, которое никогда уже не вернется в тело, но все же продолжает биться.
Только посмотри, говорит Боливар. Даже после смерти сердце не сдается.
Боливар смотрит на море и благодарит. Море щедро, сеть делает свое дело. Сначала один тунец, потом другой, разная рыба, та или другая. Однажды – молодая блестящая тигровая акула. Горсть рыбок, которые блестят, будто сделаны из песка. Эктор кладет одну на ладонь и проводит пальцем по брюшку.
Боливар набивает колготки рыбными обрезками и вывешивает на просушку. Рыба, разложенная на кожухе от мотора, медленно запекается на солнце. Затем Боливар сматывает леску и обнаруживает, что самодельный крючок исчез. Некоторое время он смотрит на море, затем пожимает плечами. Все не так уж плохо, говорит он. Рыбы у нас больше, чем мы способны съесть. Над лодкой начинают кружить морские птицы. Время от времени птицы садятся на планширь, и Боливар их сгоняет.
Он наслаждается сочностью тунца. Затем делает глоток и взбалтывает воду во рту. Наблюдает за тем, как ест Эктор, длинные пальцы кладут в рот куски пищи. Сомкнутый рот пережевывает. В глазах юноши появляется свет. Огонек разгорается.
Может, нам стоит дать ей имя, спрашивает Боливар.
Кому?
Дамочке.
Эктор смотрит на чулок, набитый рыбой.
Боливар проводит рукой по дамской ножке.
Кажется, я влюбился, говорит он.
Хлопает себя по бедру, откидывается назад и хохочет.