День за днем его одолевают эти непривычные мысли. И голос всегда старческий.
Он ведь тоже чье-то дитя, думает Боливар.
Целыми днями он наблюдает за юношей, но не за тощими руками и ногами, не за хмурой гримасой. Боливар пытается разглядеть что-то внутри. Может быть, суть. Жизненную силу. Волю к жизни, которая сталкивается с волей других. Он видит, как Эктор ведет себя среди родных. Слова, простые жесты. Кивок, улыбка, гримаса, безразличное пожатие плечами. Куда-то идти, сделать то или другое или не сделать, отказаться, просто сидеть среди своих, просто находиться в одной комнате. Его воля сталкивается с волей других, каждое действие или бездействие образует связь с родными людьми.
В этом и есть его смысл, думает Боливар. Жизненная сила, которая и есть воля, незаметная, неразличимая. Его воля в этом мире.
Но его воля здесь.
Воля увидела самое себя.
Боливар не уверен, что понимает правильно, что все так и есть.
Затем трясет головой.
Почему у него не может быть смысла здесь?
Боливар начинает осознавать собственную жизнь. Когда-то и он был частью этой живой воли среди других. Он думает о том, как отдалился от семьи, от дочери, от всех людей, которых знал, выбрав отсутствие, отказавшись присутствовать в их жизнях.
Он думает – ты сам лишил себя смысла.
Глаза Алексы. Он видит, как они смотрят в пространство, где когда-то был он.
Впервые испытывает печаль, думая о своем ребенке.
Чувствует горе, которое ей суждено нести всю ее жизнь. Его мать и отец смотрят в пространство, где когда-то был он.
Боливар закрывает глаза и думает, что же я натворил? Может быть, еще не поздно все изменить?
В голове отдается одно слово.
Папа.
Что-то внутри Боливара пробуждается. Он смотрит на море воспаленными глазами. Сидит и видит себя, как он возвращается домой, переполненный раскаянием.
Тихо плачет в кулак.
Эктор наблюдает за ним, не зная, чем помочь. Кладет руку на плечо.