– Нет-нет, что ты! Никого из них давно нет! А с тобой мы познакомились уже здесь, в подвале! – напоминает мальчик, и до того странно видеть в нём столько участия и надежды на контрасте со всей его руганью.
– В подвале. Да. Ты – сорок. Я помню.
Он вдруг всхлипывает и улыбается, опускает подбородок на стальную кушетку и всё глядит на эту голову как на настоящее сокровище – моим листочкам такой взгляд и не снился.
– А я тебе привёл новый эксперимент. Шестьдесят четыре. – Он носом поворачивает её лицо ко мне. Её глаза чёрные-чёрные и блестящие, как стёклышки.
– Ты пытаешься мне. Показать? Я слышу. Но я больше. Ничего не вижу.
– Боже, что же он с тобой делает… – болезненно и желчно цедит сороковой.
– Почему она такая? – Я вглядываюсь в её полуразобранное тело, части которого едва скреплены шарнирами и какими-то проводами, в стекле в мутном растворе, кажется, плавают органы.
– Эй! Будь повежливее! – Сороковой щерится, будто вот-вот зарычит, на его переносице гармошкой складываются морщинки. – У неё имя есть! Её зовут Флоренс!
– Шестьдесят четыре. Ты. Полностью биологическая. Форма жизни? – спрашивает меня голос.
– А какая же ещё? – неуверенно киваю я.
– Вот как. Значит, я и. Правда. Последняя.
Так странно видеть её искусственное лицо: ни единой чёрточки не двигается, вроде она говорит, но рот не шевелится. Просто маска.
– Так ты робот? – удивляюсь я, и мне кажется, что доктор ещё более невероятный, если смог создать даже такую тонкую машину.
– Не. Совсем. Во мне есть. Органы.
– А как это вообще возможно? – поражаюсь я.
– Он. Многое перепробовал, когда. Искал. Рецепт. Вечной жизни.
– А почему ты последняя? По-моему, звучит довольно здорово. – Я осторожно подхожу к Флоренс, рассматривая, как поблёскивают шарниры в неверном свете моей лампы, на которую шипит сороковой.
– Бионика не. Совершенная наука. Плохая координация. Движений. Неотзывчивое тело. Я его не. Чувствую. Это не годится для. Хирурга. Плохой инструмент.
Сороковой осуждающе на меня зыркает, и только тогда я понимаю, как, должно быть, больно говорить это существу, у которого конечностей даже нет.
– Флора, – ласково зовёт сороковой, – шестьдесят четыре может помочь нам сбежать.