– Подожди, товарищ сержант, – проговорил Партизан. – Допросим сначала. Каждый из нас по несколько слов на немецком знает. Что-нибудь сообразим сообща.
Егор кивнул ему в знак согласия и повернулся к пленному. Корявым языком он кое-как проговорил сумбурный текст, глядя в глаза пленному немцу и стараясь у него узнать, есть ли поблизости какая-либо танковая часть фашистов. Перепуганный солдат, все еще удерживаемый за ворот шинели Рыжым, сосредоточенно слушал Егора. По его взгляду становилось понятно, что смысл слов разведчика на немецком языке доходит до него. Он кивнул, показывая, что уловил их значение.
– Ну! – закончил говорить Егор, глядя в глаза пленному.
Тот, запинаясь, начал что-то бормотать, активно при этом жестикулируя.
– Ничего не понял из этого, кроме слова «батальон»! – резюмировал Щукин услышанное. – Что? Получается, он говорит о целом танковом батальоне, что есть где-то рядом с нами.
– Час от часу не легче! – пробормотал и сплюнул Алексеев.
– Нет! – вмешался в допрос немца Партизан. – Фриц не о танковом батальоне говорит, а о ремонтном. Похоже, танковый рембат где-то рядом.
– Это даже хуже для нас! – ухмыльнулся Егор. – Рембат просто так на фронте никто держать не будет. Только если рядом есть крупная танковая или механизированная часть, дивизия или корпус.
– Ну! Целый батальон не иголка в стоге сена! – повернулся к Щукину Алексеев.
– Да не рембат нам нужен! – проговорил Егор. – Наша задача зафиксировать наличие именно танковых частей. Как небольших, так и всех остальных. Даже пара-тройка танков или самоходок из засады может дел натворить и задержать целое наступление.
– Найдем рембат, найдем и танки! – послышался позади голос Борисова.
– Точно, командир! – согласился с ним Королев.
Егор посмотрел на гитлеровца, потом резким движением извлек из-за пазухи планшет и, раскрыв его картой вперед, резко развернул ее у фрица перед лицом:
– Показывай!
Немец дернулся, но очень быстро взял себя в руки, сосредоточился и стал водить трясущимся пальцем по бумаге. Остановив его в одной точке, он что-то пробормотал. По мнению разведчиков, это означало именно искомое Щукиным место. Тот развернул карту к себе и прочитал название ближайшего населенного пункта. Потом окинул взглядом его окрестности и прикинул в уме весь предварительный маршрут.
Гитлеровец в это время испуганно смотрел то на него, то на расположившегося рядом Королева. Потом снова на Егора и опять на его заместителя. Разведчик заметил такое попеременное движение глазами от него к младшему сержанту. Наблюдавшие все это Партизан, Рыжий, Борисов и Алексеев засмеялись. Наконец, суть происходящего дошла и до Егора. Он понял, что пленный заметил их с Королевым внешнее сходство и опешил.
Щукин улыбнулся, но тут же вновь стал серьезным.
– Кончайте фрица. Он нам больше не нужен, – сухо произнес он и поднял глаза на Рыжего.
Тот резким движением обхватил плечом и предплечьем руки голову пленного, поджал ее под себя, вытянув немцу шею до предела, и дернул голову, словно встряхнул. Раздался негромкий хруст ломающихся костей. Тело в серой шинели судорожно дернулось и тут же обмякло. Руки солдата расслабленно упали на колени.
Привыкший за годы войны к частому лицезрению смерти, Егор все равно внутренне не принимал ее. Каждая человеческая гибель у него на глазах, своих или врагов, словно не проходила мимо. Чувства солдата просто притуплялись при виде очередной жертвы войны. Он часто терял в боях товарищей. Многие умирали у него на глазах или даже на руках. Но душа его все равно упорно отказывалась принимать вид чьей-то гибели. Просто каменело его сердце, а перед собой он видел цель, боевую задачу. А потому продолжал жить сам и сам же иногда отнимал жизнь у еще кого-то, если это был враг, если это нужно было для дела, для победы в бою.