– Ты не серчай, командир, – негромко произнес Рыжий, когда увидел скорбный взгляд Егора, наблюдавшего смерть пленного немца. – У меня на глазах всех моих односельчан, жителей целой деревни, фрицы пожгли на второй месяц войны. Загнали всех в колхозный амбар и сожгли заживо. Так что нет у меня для них пощады. Нет!
Егор схватил его за руку.
– Я тебя не сужу, солдат! – начал он, стоя почти лицом к лицу с Рыжим. – Мою деревню в декабре сорок первого тоже сожгли. К каждому дому рано утром огнеметчики подходили и поджигали. Успел выскочить на сорокаградусный мороз, значит, не сгорел. А не успел…
Егор остановился и отвернулся. Тяжесть воспоминаний всегда не давала ему покоя. Картина гибели его дома стояла у него перед глазами каждый раз, когда он засыпал ночью.
– Похоже, командир, что в лесу фрицы появились, – произнес один из разведчиков, что подбежал к Егору. – Цепью идут. Много их.
– По нашу душу! – поднял на него глаза Щукин. – Уходить надо.
Он обвел взглядом всю свою группу и пальцем прочертил в воздухе контур круга, визуально означавший общий сбор и завершение всех текущих действий. Разведчики по очереди начали выстраиваться в колонну и, пригнувшись, побежали за своим командиром, озираясь по сторонам на случай опасности, что могла возникнуть откуда угодно.
– Все! Привал! – негромко прокричал Егор, остановился и повернулся к своим бойцам, когда прошло более получаса их непрерывного рейда по огромному лесному массиву.
Уставшие разведчики почти все после этого попадали на снег, интуитивно занимая место там, где можно было легко занять позицию для круговой обороны и стрельбы из положения лежа из автомата. Щукин расположился под высоким деревом с толстым стволом и достал из-за пазухи планшет с картой. Быстро сориентировавшись на ней, он подозвал к себе двух разведчиков:
– Григорьев, Данилин, ко мне!
Два бойца, несмотря на физическую усталость, быстро поднялись и подошли к командиру.
– Здесь предположительное место нахождения вражеской ремонтной части, – указал он пальцем точку на карте и тут же кивнул в сторону направления следования к ней. – От нас не меньше километра. С вас результат разведки с юга и запада от этого места. Глубину прохода определите сами. Особое внимание обращайте на наличие танков, самоходок и бронемашин. Смотрите, нет ли отпечатков следов на снегу.
Бойцы переглянулись между собой и в знак согласия синхронно кивнули.
– Те, кто за нами прочесывал лес, сюда не сунутся. Скоро темнеть начнет, – уточнил он, предвидя вопрос своих солдат о месте сбора группы после окончания выполнения задания и возвращения назад. – В темноте они бродить не будут. Сворачиваться уже должны и на исходную топать.
Егор не зря выбрал именно их для проведения разведки. Григорьев был расчетливым и внимательным, не делал лишних движений, обладал редкой наблюдательностью и отличным зрением. Родом он был из Вятки, о чем говорила его характерная особенность речи, а на жизнь до войны зарабатывал в охотничьей артели. К тому же он был старше всех в группе Егора, а значит, имел больший жизненный опыт.
Данилин являлся одногодкой Щукина, был постарше того всего на пару месяцев. Работал до призыва на фронт на железной дороге слесарем. Он был внимательным, подмечающим мелочи. Именно он первым увидел внешнее сходство Егора со своим заместителем.
– Десять минут на отдых, и выдвигайтесь, – велел Щукин бойцам и позвал к себе еще двоих: – Борисов, Первяков!
Оба разведчика, устало переставляя ноги, подошли к нему. Щукин повернул к ним карту и, указывая на ней на предполагаемое место расположения вражеского рембата, сказал:
– От вас все то же самое, только по северной стороне. В бой не ввязываться, действовать осторожно. Глядите в оба, если заметите любую технику фрицев.
– Есть, товарищ сержант! – по очереди ответили бойцы и вернулись на свои места, чтобы отдохнуть перед дорогой.