Медленный фокстрот

– Дань…

– Лайма, нет.

Моя мать, уже болея, написала завещание. По нему выходило, что мне оставались деньги на ее счету в банке и небольшой дачный домик, которыми отец не мог бы воспользоваться по своему усмотрению, несмотря на то что был моим законным представителем.

Когда мне исполнилось восемнадцать, отец первым делом вспомнил о наследстве и пришел ко мне разговаривать.

В итоге нас разняли, а денег он так и не увидел.

Лайма снова повернулась к зеркалу, но смотрела уже не на себя, а рассматривала через него танцкласс.

– Отдай все ему, – сказала она. – А сам поезжай в свой дачный домик и начинай пить. Лет через пять ты с бородой будешь рассказывать курицам о том, как бездарно прощелкать возможность стать чемпионом мира по бальным танцам.

– Ты перегибаешь, – предостерегающе произнес я.

– Разве? А по-моему, неплохой план для человека, который не знает, чего хочет.

– То есть, по-твоему, самый лучший выход для меня – начать спиваться?

Лайма серьезно закивала.

– Ну, а чем ты еще собираешься заниматься? Только не говори, что пойдешь учителем русского языка. Даже наши школы такого не выдержат, – она неспешно прошла несколько шагов, обернулась. – Ты всю жизнь занимался танцами. Ты знаешь, что это твое, что у тебя получается. Сейчас тебе предоставили возможность сделать настоящий рывок в танцевальной карьере, а ты пытаешься в кусты залезть. Думаешь, спустя несколько лет смиришься с тем, что затупил, и будешь мирно и счастливо работать на нашем заводе? Серьезно?

Мы смотрели друг другу в глаза, пока я не отвернулся.

– Мать оставила мне деньги и дом не для того, чтобы я все профукал в Москве.

– Тогда ты все профукаешь здесь.

Сегодня Лайма была беспощадна.

– Жить в этом доме невозможно, да и добираться из города неудобно, – сказала она. – Даже если его продать, то вместе с деньгами на счете все равно не хватит, чтобы купить здесь квартиру. А в Москве первое время как-то протянешь. – Она подошла ко мне. – Поверь, твоя мама бы сейчас сказала то же самое. Вложиться в блестящее будущее – стоящая идея.

– Слушай, из нас двоих амбиции все время зашкаливали у тебя. Я нормально жил и без этого.

– Правда? – Лайма поймала мой взгляд. – Тогда почему ты не бросил танцы, даже когда сбежал из дома и у тебя не то, что на занятия, на еду денег не было? Зачем боролся вместе со мной за первое золото на России, а потом еще раз с другой партнершей? Зачем все это, если у тебя нет никаких амбиций?

Я молчал.