Осколки грёз

– Доброе утро, Джереми!

Передо мной стоял тот парень, с которым я впервые познакомилась на встрече с Оскаром Гилбертом. Он слегка вытянулся за то время, которое я знала его. Он стал еще более привлекательным для таких девчонок, как я. За ним бегало больше половины первых и вторых курсов, но он был всегда рядом со мной, даже несмотря на то, что мы считались друзьями.

Джереми был, как всегда, прекрасен: темные глаза, вытянутые скулы, уложенные назад волосы, костюм в полоску, который он носил чуть ли не каждый день вместе с черными ботинками. Он должен был поддерживать свой статус.

– А я-то думал, почему солнце сегодня стало светить ярче, – проронил парень, идущий мне навстречу. – Бежишь в театр?

– Ты, как всегда, прав.

– Сегодня же нет репетиций, – удивленно сказал он.

– Хизер только что написала мне о срочном собрании.

– Черт. У меня зачет по математике. Подожди, у тебя ведь тоже сегодня сдача реферата.

– Да, но я должна быть в театре со всеми. Ты знаешь, как это важно для меня.

– Знаю, Эмили. Значит, мне снова придется тебя прикрыть?

– Всего на одно занятие! – я умоляюще взглянула в его глаза, изображая унылую, но милую гримасу.

– Когда-нибудь это точно перестанет на меня действовать.

– Завтра я испеку твое любимое шоколадное печенье.

– В таком случае мы квиты! – произнес он в ответ с доброй улыбкой во весь рот.

Запрыгнув в автобус, я поспешила в Линкольн-центр. Театр располагался на Манхэттене и был, наверное, единственным бродвейским театром за пределами театрального района Нью-Йорка недалеко от Таймс-сквер.

Яркая белая вывеска «Бомонт» граничила еще с двумя. Название постановки «Ангел»[42]горело ярким неоновым светом и выглядело намного больше в размерах, чем было на самом деле. «Бомонт» содержал в себе три театра: главный зрительный зал, который классифицировался как театр, а также две внебродвейские площадки – театр Митци Ньюхаус и театр Клэр Тау.

Через главный вход, который имел высоту в два этажа, располагался вдоль площади и был почти полностью обрамлен стеклянной навесной стеной, я разглядела Хизер и еще несколько человек из своей труппы. В этих стенах я чувствовала себя живой.

Мимо меня проходили люди из других трупп, готовящиеся выйти на сцену и перевоплотиться в своих героев.

– Где тебя носит? – недовольно проговорила Хизер, но с прежней нежностью окутала меня в свои объятия.

– Прости, я пришла, как только смогла. Ты же знаешь, что мне и так приходится жертвовать университетским временем.