Десять жизней Мариам

– Ты никак захворала, Мариам? – интересуется шотландец, как всегда грубым, но нисколько не злым голосом.

– Нет-нет, сэр, – отзываюсь я, проносясь мимо и упрекая себя. Кажется, в последнее время я все больше и больше уплываю в мечты, вспоминая прошлое и сравнивая с настоящим. Из памяти вынырнула вдруг мамина бабушка… или это была отцовская? Маленькая высохшая старушка, которая сидела в углу женского дома и что-то жевала… Что? С беззубой улыбкой и пустым взглядом. По словам матери, ее взгляд был обращен назад, она видела то, что мы, дети, не могли. Интересно, не становлюсь ли я похожей на эту бабушку, чьи глаза всматриваются в то, чего не вернешь? Жду чего-то, чему не бывать…

У открытой двери сарая вместе с остальными сидел муж Долли, Геркулес, они все только что пришли из леса. Уилл, Клейтон, Уош и Годфри с плантации мастера Рассела и люди Эбнера. Маккалох нанял еще работников, чтобы они помогли расчистить берег ручья и построить плотину. Геркулес встал и поманил меня к себе.

– Мариам, иди сюда. Этот парень, вон… здорово поранился.

Он отошел в сторону, и я увидела на сене человека в грязной порванной рубашке с ужасной кровоточащей раной на плече. Он опустил голову, дышал с явным трудом, и видно было, что ему очень больно. Я опустилась на колени и осторожно положила руку ему на грудь.

– Дай-ка посмотрю.

Он поднял голову и глянул на меня. У меня аж дыхание перехватило и сердце замерло на середине удара.

Нед.

– Да, мистрис Мариам, – произнес он сильным мелодичным голосом.

В макушке у меня закололо, иголочки побежали вниз, остановившись на полпути, внизу живота. Хорошо, что я сидела, а не то ноги подкосились бы.

Неда привезли с фермы шурина мастера Рассела, которая находилась в нескольких милях отсюда, за Голубым горами. Кожа у него была темно-коричневая, нос волевой и надменный, как у игбо, губы пухлые, с чуть приподнятыми уголками, и крепкая фигура сильного и трудолюбивого человека. И красивого. Чем-то он напоминал Джеймса, а чем-то – нет. Для проповедника взгляд у него был слишком смелым, а для пророка в нем не хватало задумчивости и отрешенности. Нед был человеком земным и практичным, человеком вещей, которые можно потрогать и подержать в руках.

Я постаралась побыстрее очистить и перевязать его рану и ушла, пока еще могла сохранять спокойствие и не выдать своих мыслей и чувств. Взгляд Неда прожигал мне кожу. Я прислонилась к стене сарая и закрыла глаза, изо всех сил желая, чтобы сердце билось помедленнее, а дыхание хоть чуточку выровнялось. Ведь глупость же, чистая блажь. Мне за сорок, этому парню, этому Неду, лет двадцать, максимум тридцать. Ровесник моей дочери, ребенка, родившегося на Рифе Цезаря, лица которого я никогда не видела и которому никогда не исполнится столько.

Но все это не имело никакого значения. Через несколько ночей Нед пришел ко мне в хижину с еще не зажившей раной. И легким прикосновением, нежно расстегнул на мне платье. Я нетерпеливо сорвала с него рубашку. И оба мы не спали ни в ту ночь, ни в последующие. Его рану я перевязывала снова и снова, потому что от наших сплетений она снова и снова открывалась. Меня это огорчало и радовало одновременно. Аромат его тела наполнял мои легкие, я напрягала слух, стараясь уловить стук его топора в лесу рядом с фермой, мое сердце подпрыгивало всякий раз, когда он прикасался ко мне, когда звучал его голос. Бывало, мы не виделись неделями, когда бригада заканчивала работу по заданию Маккалоха и шла дальше. Впрочем, работники Рассела разъезжали повсюду в этой части Вирджинии, и стоило мне только услышать о Неде, как сердце начинало бешено колотиться, а между ног становилось влажно.

Мы сливались в моей хижине. Мы сливались в сарае и в лесу. Всю эту осень, зиму и раннюю весну. Случалось, он уходил с фермы Рассела, встречал меня возле водопада Падающий Родник и жадно притискивал к дереву. Я не могла насытиться им, ощущением его тела, запахом, звуком дыхания… Нед был болезнью, от которой я страдала, но не хотела лечиться. Наполняя мое тело, она затыкала пустоты в моей душе.

4

Малыш Эдуард

Сначала я подумала, что бог-обманщик играет со мной. Я хотела ребенка, очень давно хотела, но понимала, что мое время почти вышло. Мне пришлось смириться с тем, что я старею, толстею, мои женские дни заканчиваются, как и обещала Мари Катрин. Но я слишком долго работала повитухой, чтобы сомневаться и не распознать явные признаки. И не понять, что я вынашиваю ребенка Неда.

Впервые за долгие годы я все время улыбалась и напевала себе под нос. Геркулес искоса смотрел на меня, явно недоумевая. Джемми и Клейтон, сказав: «Здравствуйте, мисс Мариам», принимались переглядываться. Даже Маккалох…

Несколько дней по утрам Долли наблюдала, как я отказываюсь от завтрака, но ничего не говорила, пока однажды, почти через пять месяцев я не зашла на кухню за виски, чтобы приготовить лекарство от кашля, который мучил всех вокруг. Особенно плохо приходилось детям.

– Вот, держи, Мариам, – и она протянула мне маленькую фляжку. – Маккалох велел давать тебе все необходимое для твоих снадобий. Там еще есть запас на неделю или около того. Если нужно больше, говори. И вот еще немного мяты; надеюсь, тебе хватит, пока не прекратится этот дождь и ты снова не отправишься собирать травы.