Десять жизней Мариам

Я все еще сжимала в пальцах пакетик с мятой. Светло-карие глаза Нини блеснули, и, слегка улыбнувшись, она цапнула мяту.

– А разве нет?

– Это ребенок Неда.

Ее глаза встретились с моими, затем скользнули по лицу ниже, на мою грудь, большую, висящую над поднятым повыше и теперь ослабленным поясом фартука, а затем еще ниже, на сам живот, уже слегка выпирающий. Девушка фыркнула, и я почувствовал, как пламя ярости, назревавшее в желудке, накалилось.

– А у тебя, тетушка, такой вид, словно ты тоже ждешь пополнения, – заметила Нини, поворачиваясь и собираясь уходить. – Но я-то знаю… ты слишком стара для этого.

Ее каблучки процокали по деревянному полированному полу. Она помахала пакетом в воздухе.

– Спасибо за снадобье, тетушка Мариам.

Мне хотелось схватить девку, швырнуть на пол и отпинать до крови. Вырвать из ее пальцев мяту и запихнуть ей в рот зелье, которое заставило бы ее скинуть отродье, которое она вынашивала, истечь кровью. Мой разум наполнился уродливыми и злыми мыслями, такими мрачными и подлыми, что мне стало плохо. Но я не причинила ей вреда. А просто ушла.

Я обходила своих подопечных, осматривала эту женщину, того мужчину или ребенка, раздавала еще снадобья, перевязывала рану и двигалась как мертвая, почти никому не говоря ни слова. Не помню даже, видела ли деревья. Кто-то помахал мне рукой и поздоровался, не помню кто. На ферму я возвращалась с ощущением, словно меня наотмашь ударили ногой в живот. Мимо прошел Маккалох. Я и его не заметила.

– Мариам? Что… захвырала? Тыбе помочь?

Маккалох махнул рукой в сторону дома, где в дверях стояла Долли. Я покачала головой, пытаясь уйти. Шотландец схватил меня за руку и не отпускал.

– Ты?.. Долли сказала, ты пошла по делам. Ты?.. Ходила в дом Рассела?

Я посмотрела на него, прямо ему в лицо, в глаза и в ту же секунду поняла, что он, как и все остальные, знает о Нини, о Неде, об их ребенке.

И обо мне.

Маккалох прокашлялся.

– Рассел послал ту бригаду… в которой сейчас Нед, в Зеленые Сосны. У него там большая ферма. Они там пробудут какое-то время. Я подумал, ты захочешь это знать.

– Почему ты решил, что я хочу это знать? Почему? Зачем тебе это? А?

Те, кто стоял ко мне спиной, теперь развернулись. А я неожиданно перешла на язык эдо. В глазах у Маккалоха мелькнуло удивление.

– Я с Недом, Нед со мной! Мы… хоть ненадолго! Почему тебя это волнует? Потому что с этим ребенком у тебя появится еще один работник? Это тебя заботит? Поэтому ты спрашиваешь? И во сколько он тебе обойдется?

Из горла Маккалоха вырвалось рычание. Я сделала глубокий вдох. И опамятовалась. И поняла, что крик, который слышу, – мой собственный. Слова… слова на языке моих родителей, моих предков… я выкрикивала человеку, которому принадлежала сейчас. Я забыла себя, забыла, кто я. Забыла, с кем разговариваю.