Король должен умереть

— Берегутся на славу, — процедил Арктурианин, не отрываясь от бинокля. — Сразу видно правителей, окруженных любовью и почитанием народа.

Замыкал процессию, к слову сказать, близнец первой баржи. Складывалось впечатление, что принцесса то ли собирается между делом подавить внезапно вспыхнувший бунт, то ли отразить высадку десанта с орбиты. Оставалось с улыбкой вспоминать планы Арта напасть на кортеж и дерзко похитить Ланса каэр Бофора, вероятно, попивающего сейчас ледяной щербет под одним из цветных шатров на палубе яхты. Кстати, а где именно расположился каэр Бофор?

Охотник сфокусировал бинокль на яхте принцессы, которая была уже достаточно близко, чтобы в оптике прочитать выведенное вязью название на борту (здесь обошлось без затей): «Элейна». Включенный фильтр помог убрать помехи от искажений, вызванных защитным барьером. Встроенная в военный прибор система распознавания лиц, в которую Арт загрузил образы Ланса и Элейны Пеллес, отыскала их в считаные секунды и пометила красной обводкой.

— Ба, да вы уже друзья, — удивился вслух Арт. — Наш бофорец даром времени не терял.

Владычица Пустоши и лжепосланник стояли бок о бок на дополнительном мостике, возвышающемся на три метра над палубой. Кроме них там же отирались четыре скучающих телохранителя, которым, судя по всему, было сказано встать в сторонке и не отсвечивать.

Ланс, одетый в темные брюки, шляпу и алый двубортный расшитый габлет по последней столичной моде, оказался на голову выше Элейны. Опиравшаяся на перила мостика принцесса носила цвета своей семьи — обманчиво простое синее платье и белую шаль. Крой платья, качество выделки ткани и размер скреплявшей шаль бриллиантовой заколки заставили бы упасть в обморок придворную фрейлину консортессы Императора.

Каэр Бофор наклонился над обнаженным плечом принцессы и что-то доверительно шептал ей на ухо. Принцесса кивала, задумчиво болтая золотой вилочкой в высоком бокале с шампанским.

— Ах ты, пронырливый сукин сын, — восхищенно прошептал Арктурианин и подкрутил увеличение бинокля.

Никаких сомнений не было. Ладонь Ланса каэр Бофора лежала на бедре Элейны, драгоценном бедре дочери Короля-Рыбака. Лежала уверенно, по-хозяйски, не оставляя ни малейших сомнений в том, в чьей спальне коротает ночи гость дворца Корбеник.

— Так вот, значит, как у нас идут приготовления к свадьбе, — прокомментировал происходящее Арт. — Полным ходом, надо понимать, идут.

Сам еще не зная зачем, он включил запись на встроенный в бинокль накопитель. Кадры высокого разрешения, на которых агент Восстания обнимал и целовал в шею невесту племянника самого могущественного лорда Империи, попади они в Сеть, сделали бы Арктурианина известным человеком. И вероятнее всего, остывающим в песке трупом. Но чутье подсказывало Арту, что он оказался в нужном месте в нужное время и стал на шаг ближе к цели.

Ланс каэр Бофор и Элейна Пеллес целовались на мостике, окончательно отбросив приличия. Несчастные телохранители делали вид, что изо всех сил интересуются безрадостным пейзажем за бортом яхты. В голове Арта созрел план, как заставить Ланса покинуть замок.

История восьмая. Дуэлянт

Прибытие Люция каэр Мидаса, племянника эрцгерцога Кантора, было обставлено с должной помпой. Сначала над Табором завыли сирены, оповещавшие о запрете на любые полеты. Потом ударил гром разорванного звукового барьера и под рев турбореактивных двигателей явились истребители сопровождения. Демонстративно медленно они выполнили облет космопорта, пока в воздух поднимались дежурные конвертопланы гарнизона. За линию электростатических вышек выкатились танки-краулеры, грозящие пустыне стволами скорострельных орудий. Король-Рыбак заботился о безопасности дорогого гостя.

Дорогой гость не заставил себя ждать слишком долго. Большой когг с гербами двух Высоких Домов на бортах завис над космопортом, окруженный конвоем из беспилотников. Раскрытые для полета в атмосфере крылья сложились. Корабль развернул цилиндры маневровых двигателей вертикально и на шести факелах полыхающей плазмы опустился на приготовленную для него площадку. Незамедлительно смолкли сирены, чтобы не оскорблять слух жениха принцессы, который вот-вот осчастливит собой Пустошь.

На взлетную полосу потянулась обслуга. Из подтянутых к драккару труб хлынули потоки дымящегося хладагента, остужая раскаленную посадочную площадку, двигатели и обшивку. Как только температура опустилась до приемлемых значений, из окруживших корабль броневиков выбежали и построились в два ряда гвардейцы почетного эскорта. Раскатали ковровую дорожку, гвардейцы взяли оружие «на караул».

Высокого гостя вышли поприветствовать лучшие люди города: комендант космопорта, мэр Табора, местный представитель Ганзы и приписанный к планете имперский консул. Не хватало только самой принцессы Элейны. Жениху по традиции предстояло увидеть невесту на вечернем балу в его честь.

Наряженный в бархат и кружева Люций, баюкающий на плече откормленную галтейскую ящерицу (последний писк столичной моды), спустился по трапу под громыхание оркестра в окружении охраны и надменных слуг. Он несколько минут с наслаждением выслушивал лизоблюдские словопрения в свой адрес, пока чуткая к эмоциям тварь в его руках не окрасилась в серый цвет скуки. Каэр Мидас утомленно махнул перчаткой, давая понять, что аудиенция окончена.

Гостя незамедлительно сопроводили к роскошному античному лимузину на электромагнитной подвеске. На нем Люций был доставлен на борт яхты «Элейна», которая и увезла его в Корбеник на встречу с невестой. Суммарно на территории порта и Табора племянник эрцгерцога пробыл не более получаса. К счастью, начальник его службы безопасности Валькон Тэтра остался на борту когга следить за разгрузкой багажа лорда и налаживать связь с местной агентурой Канторов. Здесь-то его и застал Арктурианин.

Охотника тщательно обыскали и под прицелом проводили в рабочие покои Тэтры. Арт оказался где-то в районе кормы когга, в нарочито скромно обставленной каюте. Здесь за широким металлическим столом сидел лысеющий горбоносый мужчина в простом черном френче. Бывший пират, приговоренный к смерти на сотне планет, профессиональный убийца и жестокий извращенец. Конфидент эрцгерцога Кантора, приставленный наблюдать за любимым племянником. Арт был немало наслышан о Вальконе Тэтре, и вот выпал шанс познакомиться вживую. Язык не поворачивался назвать это удачей.