– После того, как у меня два месяца не было месячных, Рей пошел к моим родителям и попросил моей руки, но они ему отказали.
Баблс поправила подушки и рассказала нам, что Рей старше ее, ему двадцать пять лет, а ей семнадцать. Рей уже был раньше женат, и его жена отравилась таблетками. Все считали, что он виноват в ее самоубийстве, но он сказал Баблс, что его жена просто все время была грустная, что бы он ни делал. После нее осталась двухлетняя дочь, и мать Рея помогала сыну ее растить.
Баблс крепко сжала мне руку; даже в темноте я чувствовала, что ей очень больно. Сделав глубокий вдох, она рассказала нам, что Рей работал уборщиком в ее школе.
– Началось все чисто дружески. Привет-пока и тому подобное. А потом я наткнулась на него на ярмарке. Я гуляла с друзьями, а он пытался выиграть для своей дочери игрушечную панду. Когда я его увидела, то отошла от подруг и дальше гуляла с ним. Мне нравилось, как он мило себя со мной вел, – сказала она с усмешкой. – Поначалу он не хотел иметь со мной дела. Сказал, что я слишком молодая, но потом он быстро об этом забыл.
Всю ночь мы трое по очереди успокаивали Баблс. Джорджия Мэй взяла мокрое полотенце и положила его Баблс на шею, чтоб ей было попрохладнее, а то с нее непрерывно тек пот. Баблс стонала с закрытым ртом, но я чувствовала, что ей становится хуже. Она уже с трудом сдерживала крики. Лоретта велела мне прокрасться в кухню и найти ей что‐нибудь поесть.
С каждым часом Баблс вскрикивала все более низким голосом; тело ее извивалось от боли. Я сунула ей в зубы подушку, чтобы заглушить звуки, но потом она меня оттолкнула, и ее вырвало на пол.
– Я больше не могу, – слабо сказала Баблс.
– Ты уже почти справилась, – отозвалась Лоретта, продолжая гладить ее по спине и плечам.
– Правда? – Я посмотрела на Лоретту, но та только пожала плечами – она явно просто пыталась утешить Баблс. Я уже начинала всерьез беспокоиться – вдруг Баблс и ребенок умрут у нас на глазах? Мы сами не знали, что делаем. Как раз когда я решила, что лучше позвать на помощь, Баблс произнесла:
– Я чувствую, как он выскальзывает. Дайте мне ту чертову подушку и помогите вытащить ребенка наружу.
Мы быстро взялись за дело. Когда она вскрикнула, я сунула подушку обратно ей в рот и позволила сжать мне руку. Лоретта стояла наготове с охапкой полотенец, а Джорджия Мэй присела у нее между ног. Они стали делать что‐то вроде упражнения «тяни‐толкай», а потом Баблс взревела так, будто ее раздирали на части. Кровать затряслась, и Лоретта подошла придержать ее, чтобы она не стучала об пол. Я опустила взгляд и увидела, что Джорджия Мэй держит маленькое коричневое существо, покрытое кровью. Раздался тоненький писк, будто птичий.
У меня на глазах выступили слезы. Каким‐то образом мы справились. Мы вчетвером, без всякой подготовки, сумели привести ребенка Баблс в этот мир.
У Баблс был такой вид, будто она вот-вот потеряет сознание, но Джорджия Мэй положила ей ребенка на грудь. Когда Баблс подняла дочку к лицу, я снова прослезилась. Меня охватил восторг. Я увидела, как появляется на свет человек. Испытаю ли я такие же ощущения, когда рожу? Я пыталась думать о том, что росло внутри меня, как о яйце, но при виде ребенка Баблс это стало сложнее. Я подумала о том, зачем попала в Пряничный домик, и мне вдруг стало нехорошо.
Малышка заорала, и Баблс попыталась сунуть ей в рот свою распухшую грудь. После нескольких попыток ребенок с помощью Джорджии Мэй все‐таки взял грудь и принялся сосать.
– Радость приходит к утру, – проговорила Баблс хриплым от усталости голосом. – Я назову ее Радость – Джой.
Когда мать и ребенок уснули, за окном все еще было темно. Повсюду была кровь. Как нам убрать все это так, чтобы никто не заметил? Но пока я от страха впала в ступор, Джорджия Мэй уже занялась делом – собирала окровавленные простыни. Я набрала в раковине воды и вымыла пол. Испачканные кровью одеяла мы спрятали за одним из комодов, а потом Джорджия Мэй обтерла Баблс губкой и положила ей две толстые прокладки «Котекс» из украденных припасов.
К тому времени, как прозвучал сигнал на завтрак, я очень устала. Мы с Лореттой и Джорджией Мэй пошли вниз вместе. Я отрепетировала в уме несколько оправданий, почему Баблс с нами нет, но когда мы спустились, то увидели, как мать Маргарет идет к двери с девушкой, которую скрючило от боли. Она обернулась через плечо и велела сестричке Бетани проследить за порядком в доме.
– Мне надо кое-что сделать после того, как отвезу ее в клинику. Вернусь после ужина.
Целый день без матери Маргарет – это нам повезло. Я испустила вздох облегчения и села есть комковатую овсянку, надеясь, что еда поможет от серьезного недосыпа. Было воскресенье, так что пришел старый священник, которого мы прозвали Седое Время. Мы трое устроились в уголке и продремали всю его проповедь, но он, скорее всего, от старости уже этого не замечал.
Немота Джорджии Мэй работала нам на пользу. Она была практически как невидимка, так что весь день она бегала наверх с прокладками и едой для Баблс, и никто этого не замечал. Только после ужина кухонная сестра Кэтлин спросила про Баблс.