– Ах да, детская. У меня пока не было шанса туда заглянуть. Зайду представлюсь.
Элинор пошла за Уильямом по коридору в спальню. Уильям пожал своей мягкой рукой обветренную руку Берни.
– Рад познакомиться, – сказал Уильям с улыбкой. – Похоже, вам тут есть над чем поработать.
– У вас хороший дом, сэр. Никаких проблем.
Элинор всегда считала Уильяма высоким, но тут она невольно заметила, насколько Берни выше.
Идя через театр к бальному залу, Элинор взяла Уильяма под руку. Она безумно обрадовалась возможности выйти из дома, пусть даже ради одного из мероприятий Роуз Прайд. Так она хотя бы дышала свежим воздухом и, что не менее важно, держала мужа под руку. Все в ее жизни становилось ярче, когда Уильям был рядом. Она по нему соскучилась.
– Чудесно выглядишь, – выдохнул он ей на ухо. – Жду не дождусь, когда привезу тебя обратно домой.
Она хихикнула.
– Не начинай.
– Считай, что это аванс, а вечером продолжим, – сказал Уильям. Его рука скользнула ей пониже пояса, Элинор прильнула к нему, и они двинулись вперед по паркетным полам.
Роуз велела им прийти через пять минут после начала программы, чтобы их никто не остановил по пути через зал. За круглыми столами уже сидел весь цвет Вашингтона. Уильям помахал некоторым своим коллегам; Элинор заметила нескольких своих соучениц по Говарду, но просто улыбнулась им, держа руку Уильяма, пока они не дошли до стола. Накладка на животе была крепко привязана, свободное платье помогало скрыть фигуру, но ее беспокоило лицо. Элинор знала, что у нее нет той припухлости, какая бывает при беременности, так что она нанесла на щеки побольше румян, чтобы сиять, как сияют беременные. Уильям подвел ее к столу, где им предстояло сидеть напротив его родителей и еще двух супружеских пар, лица которых Элинор были знакомы – это были друзья Прайдов. Ведущий разволновался, говоря о докторе Дрю, и несколько секунд откашливался, потом промокнул глаза белым платочком и только после этого продолжил:
– «Мы тратим так много сил на то, чтобы преодолевать сковывающую среду, в которой живем, что на создание новых идей или объектов у нас остается очень мало сил. Однако каждый раз, когда кто‐то из нас вносит важный вклад в общество и тем самым прорывается сквозь высокие стены тюрьмы, которую представляет собой “негритянская проблема”, не только он сам зарабатывает больше свободы, но и часть стен обваливается. Поэтому каждый студент, изучающий науку, должен стремиться выбить из этой стены хотя бы пару-тройку кирпичей благодаря своим достижениям». Эти мудрые слова произнес наш брат доктор Чарльз Дрю всего за три года до своей безвременной кончины.
Закончил он перечислением всех достижений доктора Дрю, а потом зал взорвался аплодисментами. Отец Уильяма и его друзья принялись перешептываться.
– По поводу смерти Дрю до сих пор много слухов. Кажется, уже подтвердили, что авария случилась в закатном городе [9].
Один из собеседников присвистнул.
– Водить машину на сельском Юге вредно для любого негра.
– Вы же знаете, что собой представляют эти сегрегированные больницы. Я слышал, его просто положили в палату и оставили лежать.
Отец Уильяма наклонился к ним поближе.
– Мой коллега рассказывал, что это было в Дьюке. Когда Дрю привезли в больницу, им сказали, что негров они не принимают, надо ехать через весь город в больницу для цветных.
– Ему не дали плазмы, которую он помог разрабатывать? Как глупо.