– Джорджия Мэй? Что случилось?
– Они. Его. Забрали. Они забрали моего малыша. Моего Дэвида.
Я легла рядом с ней и прижала ее к себе. Скоро верх моей ночной рубашки промок от ее слез. Наконец ее стоны утихли, и некоторое время мы лежали молча. Через несколько минут Джорджия Мэй повернула лицо к потолку. Глаза у нее были как мертвые, а губы начали шевелиться.
– Это мой второй ребенок от этого мужчины. – Слово «мужчина» в ее устах было наполнено ядом. – Я работаю в их приличном доме, полном хороших вещей. Убираю и бегаю за их гадкими детьми.
Голос у нее был хриплый и низкий. На какое‐то время она опять затихла. Настолько затихла, что я решила, что она снова погрузилась в себя. Джорджия Мэй поднесла руки к животу. Он осел, будто пирог, не успевший подняться.
– Первого ребенка я от него родила в тринадцать. Только дважды месячные были, прежде чем он поймал меня в сарае. Эта его жена делала вид, что ничего не знает. Даже когда живот у меня начал расти. Когда я родила, в дом пришел кто‐то от властей и забрал мою девочку. – Голос у нее задрожал. – Я ее назвала Шарлоттой.
Джорджия Мэй уставилась в стену, не глядя на меня. Ее боль оплетала меня и душила, будто моя собственная.
– Когда он снова меня поймал и живот у меня опять выпер, эта его жена стала надо мной издеваться. Говорить, что я шлюха, называть проституткой. Вечно кричала мне всякие гадости. Потом велела садиться в машину и привезла сюда.
– У тебя есть какая‐то родственница, которая, как ты надеялась, возьмет Дэвида? – спросила я, вспомнив подслушанный разговор.
Она утвердительно кивнула головой.
– Когда я сюда попала, написала тете письмо, и она согласилась. Они все согласились, но наврали. Все наврали. – Она снова заплакала.
– А что случилось внизу? – спросила я.
Она вытерла лицо подолом рубашки.
– Я кормила Дэвида. Было уже поздно, за полночь, когда я услышала шаги. И потом они трое ворвались ко мне. Две бессрочницы меня держали, а медсестра оторвала Дэвида прямо от моей сиськи. Молоко потекло прямо по мне, а он так кричал. Я пыталась встать и пойти за ними, но они заперли дверь и закрыли меня. Я билась и билась в нее, но они унесли моего малыша. – У нее опять потекли слезы, и я прижала ее к себе.
– Неправильно это – родить двоих и не иметь ни одного.
Рассказав мне все, Джорджия Мэй снова потеряла голос. На следующее утро ее переселили из нашей комнаты в прачечную, к остальным бессрочницам. Мы с Лореттой редко ее видели, а когда видели, она едва встречалась с нами взглядом. Голос ее я больше никогда не слышала.
Глава 11
Странный плод
Элинор
Когда трансляция парада в честь Дня благодарения закончилась, Элинор оставила телевизор в качестве фонового шума, а сама стала собирать пазл от «Уитмэн» на 275 кусочков, который ей прислал отец. Пазл назывался «На охоте» и изображал англичанина в красном рединготе верхом на лошади, который ехал на охоту в окружении собак. Они с отцом всегда по праздникам собирали пазлы, пока Элинор не уехала в Говард, так что сейчас, перебирая детальки и ставя их на место, она ощущала покой.