– Дай-ка сюда эту чертову швабру. – Она вышла из-за барной стойки и выхватила у меня метлу так быстро, что в пальце у меня осталась заноза. – Иди присядь куда‐нибудь, из молодых да ранних.
Инес назвала меня «из молодых да ранних» после той истории с Липом больше года назад, когда выгнала меня из дома. Из уст тети Мари эти слова жгли, как спирт, который льют в открытую рану. В тот раз я не была виновата, но в этот‐то была. Я села в уголок под портрет Нэта Кинга Коула, вся сжавшись, пытаясь не позволить, чтобы стыд и ненависть к себе меня затопили.
Началось все с записки.
Февраль в Филадельфии выдался снежный, так что, когда в марте случился теплый денек, я решила посидеть на ступенях с небольшим холстом и красками. Мальчишки шумно играли в стикбол рукояткой от метлы и куском теннисного мяча. Я сосредоточенно рисовала заправочную станцию напротив, и тут по улице прошел Шимми. У меня екнуло в животе, когда я его увидела, но я быстро отвернулась, надеясь, что он меня не заметил. Когда я снова повернулась, он уже скрылся в магазине красок на углу, который принадлежал его дяде.
Я так давно его не видела, не слышала его голос, не чувствовала его пальцы у себя в волосах. Была бы я умная, ушла бы наверх, в квартиру, где безопасно, но от одного его вида меня придавило к подушке, на которой я сидела, будто я чугунная.
Я старалась не думать о нем, сосредоточиться на кисти, которую окунула в зеленую краску с желтоватым оттенком, и теперь наносила ею мазки вверх и вниз по холсту, но каждый раз, когда я слышала, как шуршит дверь и звякает звонок, глаза мои невольно устремлялись к магазину. Через несколько минут вышел Шимми с галлоном краски и несколькими прорезиненными тряпками под мышкой. Он не посмотрел на меня, когда проходил мимо, но на колени мне упал листок бумаги.
Прошло десять месяцев и четыре дня с тех пор, как я с ним рассталась в гостиной тети Мари, и белый листок бумаги жег мне руку огнем. Я не хотела его разворачивать, но не представляла, как удержаться.
Все еврейские магазины на Тридцать первой в субботу закрывались, так что переулок позади них был пуст; там стояли только брошенная машина с двумя продырявленными шинами и большой синий мусорный контейнер, от которого пахло протухшими сардинами. Было темно. Солнечный день превратился в холодную мартовскую ночь, температура упала как минимум градусов на пятнадцать. Замерзшими пальцами я робко постучала в дверь три раза.
Дверь открылась, и на пороге появился Шимми в комбинезоне и белой рубашке с воротником. Он ухмылялся во весь рот. За время нашей разлуки он вырос почти на пять сантиметров, плечи у него стали шире, грудь мускулистее. Тощий как жердь парень, с которым я познакомилась, превратился в мужчину, больше похожего на ствол дерева. Он взял меня за руку и втащил внутрь.
Свет был выключен, а от аромата шоколада, карамели, тянучек и других сластей из передней части магазина мне захотелось есть. Я прошла за ним по узкому коридору в маленькую кладовку. Посреди нее стоял самодельный стол, покрытый скатертью в красную клетку. На нем горела свеча, стояли белые контейнеры «Таппервэр» и пластиковые ложки. По сторонам от стола лежали подушки.
– Садись, пожалуйста. – Он наконец отпустил мою руку, но я все еще чувствовала тепло его прикосновения.
– Что это? – Я осторожно скрестила руки на груди.
– Ужин. Я принес тебе суп с клецками из мацы и халу.
Я оглядела кладовку, полки с коробками, мисками и стопками запасов, спрашивая себя, зачем я вопреки логике и рассудку ответила на его приглашение. Чем хорошим могла закончиться встреча украдкой в задних помещениях кондитерской с парнем, которого мне давно стоило бы позабыть?
– Садись, – он показал на подушку напротив себя. – Пока еда еще не остыла.
Инстинкт требовал попрощаться, но почему‐то я сказала вместо этого: «Поверить не могу, что ты все это устроил» – и пошла к подушке, которую он приготовил.
– Какие новости? – Он откусил кусочек, но я заметила, что руки у него слегка дрожат.
– Да никаких.
По дороге сюда я решила держаться настороже. Я пришла только затем, чтобы услышать, что он хочет сказать. Не возобновлять дружбу, а тем более роман. Но когда он оказался так близко, моя защитная оболочка начала трескаться. Я задала вопрос, который меня мучил.