– Где ты был?
Голос у меня прозвучал куда напряженнее, чем я рассчитывала, и он положил ложку.
– В Нью-Йорке, учился в Бруклин-колледже. А что, ты по мне скучала? – Он покраснел.
Я хихикнула в ответ, надеясь, что мой взгляд не выдаст ответа на этот вопрос.
– Изучаешь бухгалтерский учет?
– Ох да, это сложнее, чем я ожидал. Но я справляюсь. А ты? Все еще гонишься за той стипендией?
Я выпрямилась.
– У меня нет других вариантов.
– Я не то имел в виду. – Шимми накрыл мою руку своей. Зеленый цвет его глаз был мягче, чем мне помнилось. – Все у тебя получится. Когда объявят результаты?
– У меня все еще есть шанс, вот и все, что я могу сказать. Нас пока восемь человек на две стипендии. – Я потеребила плетеный хлеб. – А колледж, он какой?
Я не могла думать ни о чем, кроме как о том, чтобы поступить самой. Шимми единственный из моих знакомых учился в университете, и я ужасно хотела узнать, как оно там.
– Суматошный. У всех свои мнения. Кто‐нибудь обязательно протестует против чего‐нибудь. Гораздо больше похоже на плавильный котел, чем тут.
– Что ты имеешь в виду?
– Я учусь с самыми разными людьми. И мне это пошло на пользу. Помогло сформировать собственный взгляд на вещи. Раскрыло мне глаза.
– Да? На что?
– Ну, по-моему, я теперь лучше понимаю тебя.
Я рассмеялась.
– Ты уехал на десять месяцев и теперь понимаешь меня лучше?
Он откусил кусок хлеба.
– Именно. Когда я тут жил, я словно застрял в своем маленьком мирке. Я знал только то, что показывали мне родители. Еврейская жизнь, наш маленький ящичек. Но в Бруклине я завел друзей – немцев, итальянцев, негров и даже пуэрториканцев.