Пётр разбил в Петербурге Летний сад и выписал для него из Италии скульптуры — до этого в России не было пространств, где люди могли бы гулять, общаться друг с другом и смотреть на что-то красивое. Пётр создал первый русский музей — Кунсткамеру, которая должна была знакомить посетителей с тем, как устроен мир. В стране появлялись не только новые предметы и новые пространства, но и совершенно новые практики, новые способы времяпрепровождения.
Всё это меняло самоощущение людей. Традиционное платье, которое прежде носили российские аристократы, было очень тяжёлым, сковывало движения, заставляло двигаться медленно и величаво. Европейское платье, наоборот, давало свободу движений. Петровская эпоха и реформы Петра — это ещё и значительное ускорение темпа жизни, и в этом смысле переодевание в европейское платье было очень важным и с символической, и с практической точки зрения».
«Главной целью Северной войны был выход к Балтийскому морю. Из Западной Европы Пётр, помимо прочего, вернулся с идеей о том, что Россия должна развиваться как торгово-промышленная держава, а для торговли выход к морю был необходим.
Но нельзя забывать и про ещё одно обстоятельство: Северная война началась, когда Пётр был совсем молодым человеком. В нем бурлила энергия, ему очень хотелось воевать. Для войны с Турцией в Европе союзников не нашлось, и, когда во время Великого посольства появились союзники для войны со Швецией, он тут же этим шансом воспользовался.
Вероятно, именно молодостью можно объяснить то, что в начале войны Пётр вёл себя довольно легкомысленно. Объявляя войну, он не обратил внимания на то, что одним союзником у него уже стало меньше: шведы успели разбить Данию. Русские войска неторопливо двинулись в сторону Прибалтики и осадили крупную шведскую крепость Нарву — тоже довольно лениво, потому что во время осады ядра русских пушек даже не долетали до нарвских стен. Пётр, видимо, полагал, что войска короля Швеции Карла XII будут двигаться к крепости с обычной для того времени скоростью, а значит, придут не очень скоро, и на время оставил Нарву. Но Карл совершил мгновенный бросок и оказался под Нарвой на несколько дней раньше, чем его там ждали.
Шведская армия численно уступала русской, но была обучена по новейшим методикам и очень дисциплинирована. В русскую армию в то время уже входили так называемые „полки нового строя“ — то есть полки, обучавшиеся по европейским уставам, которыми командовали европейские офицеры (они начали создаваться ещё в 30-е годы XVII века); были там и первые петровские, так называемые потешные, полки, которые Пётр начал создавать ещё в детстве, организованные и обученные не хуже самых современных армий Европы. Но основу русского войска составляло старое дворянское ополчение, совершенно не готовое к новым способам ведения войны. И в ноябре 1700 года состоялось сражение, закончившееся для России страшным поражением. Русская армия была фактически уничтожена.
Если бы после битвы при Нарве Карл XII решил пойти на Москву, вся русская история могла бы повернуться совершенно иначе: путь ему был практически открыт. Но Карл решил, что с Петром покончено, и увёл свою армию в Польшу, которую счёл более сильным и важным противником.
Это дало Петру возможность быстро набрать и оснастить новую армию, которая сначала стала грабить прибалтийские города и селения, а затем захватила Ингерманландию. Карл тем временем победил Польшу и обрёл славу непобедимого воина, а шведская армия стала считаться самой сильной в Европе. Решив, что, несмотря на все усилия, Россия не сможет выиграть эту войну, Пётр начал переговоры о мире.
И тут случилась парадоксальная вещь. Шведы потребовали отдать им земли, которые Россия успела захватить в Прибалтике. Но Пётр ни за что не соглашался их отдавать. Дело в том, что там уже началось строительство Петербурга, и Пётр сразу в него влюбился. Это удивительно: найти более неудачное место для строительства города было сложно. Но именно это и привлекало Петра — строя город на болоте, он возводил памятник победе человеческого разума над природой. Он был готов отдать шведам даже Новгород, но Карл XII упёрся, и переговоры зашли в тупик.
Тем временем в России продолжались реформы, в результате которых армия постепенно крепла. В 1705 году Пётр ввёл рекрутскую повинность: теперь все, кроме дворян и духовенства, должны были по мере надобности поставлять в армию рекрутов, по одному от определённого числа мужчин. Поскольку это число могло меняться, ресурсы пополнения русской армии стали практически неисчерпаемыми.
В 1708 году Карл решил, что пора окончательно разобраться с Россией, и начал наступление. На этот раз ошибку в расчётах допустил он: исходя из своих представлений о том, как должна вестись война, Карл полагал, что победит Петра в генеральном сражении. Но русские начали отступать, используя при этом тактику выжженной земли: оставляя территории, они угоняли оттуда скот и вывозили зерно.
По мере продвижения ряды шведской армии редели — за счёт заболевших, отставших и дезертировавших. Карл вернулся в Украину и осадил Полтаву. Туда же подошла русская армия, на этот раз численно значительно превосходящая шведскую, — и Россия победила в Полтавской битве.
Накануне битвы под Полтавой 8 июля 1709 года Пётр призвал солдат сражаться не за царя, а за „Россию и российское благочестие“. Карл действовал куда более приземлённо, обещав бойцам, что завтра они будут сытно обедать в русском обозе с большой добычей. Карлу в тот момент было 27 лет, Петру — 37 лет. Он хорошо усвоил уроки Нарвы.
Под Полтавой царь добился не только превосходства в вооружении и оснащении армии, но и прочувствовал логику врага, разгадав его хитрость. Пётр знал, что любой перебежчик (а таковые всегда находились) расскажет противнику о слабом звене русских рядов: светло-серой форме новобранцев, неопытных, наспех обученных крестьянских парней. А Карл, решил Пётр, непременно воспользуется этим шансом и ударит в самое уязвимое место. Так что царь переодел в серое сукно опытных бойцов Новгородского полка. У них со шведами были давние счёты. Они шли мстить за павших товарищей, хотя знали, что по ним придётся самый мощный удар. Шведы, ударив по серым рядам „необученных мужиков“, нарвались на жёсткий ответ ветеранов и обратились в бегство. Конечно, не только это принесло победу.
Но факт остаётся фактом, под Полтавой удача изменила Карлу. Битва завершилась полным его разгромом. Дальнейшая история известна — понадобилось всего три дня, чтобы уничтожить и шведскую армию, и шведское великодержавие. Бежать удалось лишь Карлу с Мазепой и горсткой солдат. Король скрывался у турецкого султана, без особого успеха стараясь поссорить того с Петром и вместе идти на Россию.
Швеция своё поражение не признала. После этого война продолжалась ещё больше десяти лет. В 1718 году Карл инициировал мирные переговоры, но погиб до их завершения, и война затянулась ещё на три года. В конце концов после нескольких серьёзных побед российского флота шведы окончательно поняли, что война проиграна, и заключили мир.
По этому миру Россия получила Эстляндию и Лифляндию — то есть выход к Балтике. Но этим значение Полтавской победы не ограничилось. Самым главным её итогом стало то, что Северная война изменила расклад сил в Европе. Швеция, которая вот-вот должна была стать одной из самых мощных европейских держав, утратила все свои позиции — как писал шведский историк Петер Энглунд в книге „Полтава“, „шведы покинули подмостки мировой истории и заняли места в зрительном зале“. Россия же, наоборот, стала империей и постепенно превратилась в одну из ведущих европейских держав, заняв своё место внутри сложной системы европейских отношений».
«В XVII веке в социальной мысли Западной Европы (в работах Джона Локка, Томаса Гоббса и других) возникла совершенно новая система идей о том, что такое государство и какова роль каждого его подданного. Государство — это не творение Бога; оно возникает в результате „общественного договора“, то есть договора, заключённого населением и правителями. Цель этого договора — создание общего блага, и все люди, включая самого монарха, должны трудиться, чтобы её достигнуть.
Для того чтобы их труд был эффективным, нужно прописать чёткую систему правил, законы — то есть всё регламентировать. Но этого мало: нужно ещё сделать так, чтобы все этим правилам следовали. Так, одной из главных функций государства становится полицейская. Пётр писал: „полиция есть душа гражданства“. При этом полиция понималась не только как учреждение, но как система отношений государства и подданных, при которой государство контролирует все сферы жизни. Именно полиция создаёт стройную конструкцию регулярного государства и следит за тем, чтобы каждый человек выполнял свою функцию в соответствии с написанными правилами, „регламентами“.
Увлёкшись этими идеями, Пётр стал строить в России регулярное государство — чётко отлаженный механизм, в котором каждый человек имеет свою функцию.