Скимены плотоядно косились, когда люди вскарабкивались им на спины. Юрий постоял несколько секунд, соображая, как влезать на грифона, а потом забрался первым — показал пример. Оберегая покалеченное плечо, он упёрся сапогом в колено зверю, схватился за короткую гривку у холки здоровой рукой и одним махом навалился животом на спину «коня». А потом и сел — корпус прямой, ноги свободно свешены, руки уверенно подхватили уши грифоголовой животины. Медведев несколько задержался, с непривычки не приноровившись. На лошадях ему ездить приходилось, но навык уже порядком позабылся. Отыскав нужные точки опоры, забрался верхом. Не сразу схватился за уши — зловредный грифон мотал головой, не давая себя поймать. Зато, когда уши оказались в руках, Михаил вцепился в них с такой силой, что зверь присел на задние лапы и заскулил-заквохтал. Прямо как смесь щенка, встряхнутого за шкирку, с курицей, получившей пинок под зад. Зубров только усмехнулся со своего «рысака». Грифон под ним стоял влитой, боясь даже пошевелиться. Только косился янтарно-жёлтым глазом.
— Следуй за мной, Влекомый! — распорядилась Гамаюн и тронула уши своего «коня». Золотой грифон с места рванулся, развернулся почти на месте и гордой припрыжкой, синхронной вздрагиванию собранных крыльев, тронулся в сторону от домена.
Подруга Королевы тенью двинулась за Глашатаем. Переглянувшись, Медведев и Зубров послали своих грифонов вслед за ними. Дорога меж гор вела на запад. В процессе дикой пляски на спине грифонов, люди успели заметить, что воинство стерв быстро распалось на две части — одни воины остались возле домена, а другие взялись сопровождать командование и пленников.
Процессия поплелась со скоростью пешехода. Скименам негде было развернуть свои массивные крылья, никчёмным грузом тугих мышц и огромных перьев громоздящиеся над спинами. Деревья, то, раздаваясь, позволяли двигаться пленникам рядом — стремя в стремя, — то сжимали так, что и одному грифону пройти меж стволов оказывалось тесно. Стервы вокруг исчезали и появлялись, едва заметными глазу рывками взлетая по стволам наверх или планируя к земле и припрыжкой преодолевая свободные участки. Посчитать количество воинов в сопровождении возможности не было. Зато Сирины являли себя во всей красе. В обличии птицедев они напоминали, скорее, бабочек: тело человечье, только тонкое и гнётся, словно пластилин, а за спиной крылья цветные и пёстрые, как у павлина. Когда стайка из пяти Сиринов заходили над головой — в глазах Медведева рябило, охватывало ощущение, как перед бомбардировкой и хотелось инстинктивно пригнуться к шее грифона.
Снег стал мелким и редким, но заметно похолодало, даже несмотря на то, что горы прикрыли от ветра. Видимо, зима в эти суровые края пришла не погостить. Не на шутку тёмное небо грозно нависало над землёй, и казалось, тучи задевают вершины самых старых сосен. Михаил, пока представлялась возможность, оглядывался, подсознательно желая найти отличия меж мирами. Но, кроме странной расы стерв да их служебных «собак» — навий и «лошадей» — скименов, ничего больше не обнаруживал. Это вызывало недоумение. Словно два мира являлись раньше одним, но чья-то воля их разделила и заповедовала: этот — людям, а этот — стервам. Хотел поговорить об этом с Зубровым, но расстояние меж грифонами не позволяло спокойно поговорить. Пришлось бы кричать, чтоб переорать шум движения десятков стерв и гул ветра по вершинам крон.
Когда стало темнеть, скимены выбрались из тесного ущелья. Горы кончались внезапно. Широкая полоса леса у подножья, а дальше — степь. Заросшая, как всклокоченная шерсть старого пса. То здесь, то там — островками низкие кустарники, а дальше — волны белёсого ковыля. Обычная степь. Только запорошённая. Здесь стервы смогли подняться в небо.
— Ветер стих! Ты приносишь удачу, Влекомый! — засмеялась Гамаюн, пуская своего грифоголового мустанга в полёт.
Вслед за ней стервы с ликующими воплями раскрыли крылья и поднялись в небо. Тут-то и стала видна разница — охотники поднимались быстро и, свободно взмахивая крыльями, легко метались под тучами. А тяжёлые, словно нажравшиеся стервятники, воины взлетали не сразу, делая долгий разбег. Зато, поднявшись, крылья раскрывали по ветру и планировали. Явно хищные привычки.
Зубров пришпорил своего скимена и тот вслед за собратьями пошёл странным галопом. А крылатый «конь» под Медведевым сам последовал за остальными. Тому оставалось лишь держаться крепче. И он быстро ощутил все прелести поездки на малоизвестном существе. Грифоголовый отталкивался лапами, делал взмах и несколько метров пролетал, планируя, дальше приземлялся на все четыре и снова делал разбег в два-три шага. Галоп — не галоп, полёт — не полёт, но качало невыносимо. Рывком — то вперёд, то назад. Поднимался в воздух — почти прогибало на круп, опускался — ударяло о массивную редкооперённую шею. Если ненароком, в попытке удержаться, дёргал скимена за уши — тот вскидывался, всхрапывал и судорожно взбивал крыльями, в результате чего седоку доставалось по плечам перьями. Михаил хрипло матерился, но никак не мог приноровиться к ходу. Постепенно время в полёте удлинялось, а пробежки становились короче. В конце концов, скимен стал лишь изредка отталкиваться лапой-другой от земли, для того, чтобы сохранить положение в воздухе. Вскоре, он уже парил, поднимаясь выше.
— Мы тяжелее стерв! А скимены вымотанным переходом! — крикнул Зубров. — Поэтому так долго поднимались!
— Понял!
Медведев всерьёз задумался над аэродинамическими характеристиками мистического существа. Получалось, что размах крыльев, по теории, не соответствует переносимому грузу. Тем не менее, грифон парил. Тяжело, как курица, пожелавшая изобразить из себя сокола. Но — парил, недалеко от земли, никак не справляясь с задачей и не имея возможности подняться выше, туда, где под облаками легко и свободно летели золотые грифоны высших стерв.
— Ничего-ничего, — Михаил, почти освоившись со своим положением, погладил грифоголового по шее, почесал мех между редких перьев. — Доберёмся, Пушок…
Скимен покосился жёлтым глазом и щёлкнул клювом. То ли поблагодарил за поддержку, то ли пообещал откусить то, до чего дотянется, когда полёт закончится. Медведев хмыкнул. Животина, может, и не была разумной, но честно выполняла задачу. Горячая шея под серыми перьями указывала на напряжение и усталость.
Вокруг тяжело летящих скименов кружились стервы. Выше, мирно перещёлкиваясь и пересвистываясь, парили Гамаюн и Подруга Королевы. Время тащилось медленно, словно подранок. Горизонт оставался тёмен и далёк. А тело, не привычное к таким переделкам, сводило от напряжения…
К вечеру усталость стала невыносимой. Болели мышцы, рябило в глазах. Руки тряслись, и нередко Михаил ловил себя на мысли, что уже почти разжал пальцы и рухнул в сон. Скимен всё чаще припадал на лапы и от этого «болтанка» усиливалась и удерживаться верхом становилось всё сложнее.
Когда стервы опустились на землю, он даже не понял. Сообразил, что грифон снова ухнул вниз и механически вцепился в шерсть в ожидании нового рывка. Но его не последовало. Устало мотая головой, «конь» пробежал ещё несколько шагов и поджал крылья. Только это и спасло седока от падения. Утомлённое тело уже рушилось в бок, но вовремя подставленное крыло остановило движение. Медведев опёрся рукой об оперённый локоть и уронил на неё голову. Спать!
Очнулся от того, что заломило ноги. Открыл глаза — так и есть! Зубров стаскивал его со спины прилёгшего «Пушк
— Уйди! — Михаил оттолкнул друга и сам спустился вниз.
Привалился к горячему крылу — скимен только лениво повёл головой и прикрыл глаза. Значит, ничего не откусит. Выдохся, бедняжка.
ebooksa