– Привет, Ронни, – сказала она.
– Привет, Сьюзи.
– Ну и? Как провели время?
– Хорошо. В самом деле. Очень.
Он крепко держался за открытую дверцу машины, и я чувствовала, что ему ничего не хотелось так сильно, как просто провалиться на месте.
– Ты круто выглядишь, – сказал он.
– Может, пойдёмте в дом? – сказала она и сделала попытку взять чемодан. Но я её не пустила.
– Я не знаю. У меня срочные дела. Вообще-то, – сказал мой отец и посмотрел на меня, ища защиты.
В нашем модусе продаж я должна была бы сейчас среагировать, подхватить мяч и пожаловаться, что у моего отца столько дел, что уже практически нет никакой частной жизни. Но я не пришла ему на помощь, а просто стояла между моими отчуждёнными родителями и не знала, что делать.
Тут появился Хейко. Я даже не заметила, как он подошёл. Он просто очутился внезапно рядом и сказал:
– Привет, Ронни.
В последний раз он это говорил на той автобусной остановке, и тогда моего отца охватил безумный страх. Он и теперь вздрогнул. Я видела, что ему хочется немедленно вырваться на автобан. Он даже предпочёл бы оказаться в «Акрополисе» города Боттропа, в самом гиблом месте, что касается краковских колбасок, чем стоять здесь, в Ханвальде, перед своим обвинителем.
– Ну что вы тут стоите, как обмоченные деревья? Пошли, там есть чай со льдом. Ким, я во Флориде открыл такой чай со льдом, он навеки изменит твоё отношение к этому чаю.
Он вёл себя как ни в чём не бывало. Будто не стоял перед своим лучшим другом, который упёк его в тюрьму и пытался увести у него женщину. Но ведь он был теперь победителем. Он схватил мой чемодан, и не успел Рональд отговориться срочными делами, как мы уже шагали к дому. Гуськом. Хейко с моим чемоданом, за ним его жена, потом я и последним Рональд Папен, одна рука в кармане жакета с ключом зажигания. Он крепко сжимал ключ в кулаке, я это видела.
Хейко отставил чемодан, и мы двинулись через дом к террасе.
– Садитесь, – сказал он и сделал приглашающий жест. На нём были белые льняные брюки и белая льняная рубашка к бежевым шлёпанцам. Полы были здесь белые, мебель для отдыха белая, и маркиза была белая. Он включил её пультом, и она выдвинулась, затенив всю террасу. Хотя в этом не было необходимости, но все знали, что речь здесь шла о демонстрации могущества. А вовсе не о гостеприимстве.
Рональд Папен сел на краешек кресла, но скатился назад, в глубину, и форменным образом потерялся там. С усилием снова выбрался наружу, чтобы взять из рук Хейко стакан.
– Персик с ананасом, на мой взгляд, вершина искусства прохладительных напитков. Я хочу это импортировать.
Мой отец отпил глоток и сказал:
– Неслыханное дело.