Э, а ты, видать, в чём-то перед ним провинился, – подумала я в ответ. Но момент и впрямь был, пожалуй, неподходящий. Поэтому лучше про маму.
– А как ты познакомился с мамой?
– А она тебе никогда про нас не рассказывала? – спросил он вместо ответа.
– О тебе практически ничего, ты же знаешь. Только то, что вы поехали в отпуск, когда она была уже на позднем сроке беременности. И я родилась в отпуске. А потом вскоре вы расстались, и появился Хейко.
Было неприятно докладывать ему о событиях в таком урезанном виде. Потому что таким образом становилось ясно, что у нас дома об этом не вспоминали. Возможно, для него было болезненно, что в моей жизни он явно не играл роли, потому что мама ему этой роли не отводила.
– А во время отпуска вы поехали в Плитвице, – дополнила я. – Была ваша совместная фотография оттуда. Но куда-то пропала.
Папен выпил свою воду и пошёл к прилавку, чтобы расплатиться. В машине он опустил боковые стёкла и сказал:
– Мы с твоей мамой познакомились на молодёжных танцах.
– Где-где?
– Так у нас назывались тогда дискотеки. Дискотека – это ведь западное слово, оно не использовалось. Партии постоянно приходилось придумывать какие-то слова, поэтому и «диджея» в нашем обиходе не было, а был «шпу», «ШалльПлаттенУнтерхальтер», заводильщик пластинок. Кроме шуток.
А я и не смеялась. Я вообще не понимала, о чём он говорит.
– Что значит «у нас»? – растерянно спросила я.
– Ну, в ГДР.
Я показалась сама себе в этот момент полной дурой. Мама как-то упоминала, что она родом из местечка Белиц. И я, разумеется, никогда не задумывалась о том, где это находится. И у меня никогда не было бабушки и деда, по крайней мере, таких, к которым ездишь в гости или они сами к тебе приезжают. Детство моей матери тоже никогда не обсуждалось. Казалось, её жизнь вообще началась с того, что они сошлись с Хейко. А всё прежнее утонуло в чёрной дыре.
– Ну, не важно. Как бы то ни было. Мы познакомились на молодёжных танцах. Это было незадолго до посвящения молодёжи. Ну, такая церемония взамен конфирмации, нам было по четырнадцать лет, типа как ты теперь. Она действительно была самая красивая девочка на всех этих слётах Союза немецкой молодёжи. Туда надо было ходить перед «посвящением». – Он коротко глянул на меня, но понял, что зря усложняет дело подробностями. – И мы сразу стали парой. А Хейко это было не по нутру. Он страшно ревновал.
– Потому что тоже чего-то хотел от мамы?
– Нет, потому что у меня больше не стало времени на него. Он же был моим лучшим другом, ещё с пионеров. Мы и правда были неразлучны. И тут появилась Сюзанна. Но потом он смирился, и мы были уже втроём.
– И когда это всё было?
– Целую вечность тому назад, в 1986 году. Чудесное тогда было лето, – мечтательно сказал он и снова подъехал к тому кварталу, где мы совершали обход домов. Припарковался и сказал: – Ну, я снова пошёл.
– Я пойду с тобой, – сказала я и вышла из машины. Мы вместе двинулись к десятиквартирному дому. Балконы были частично с маркизами, частично без. Папен приостановился, показал мне пальцем на дом и пробормотал: