Человек маркизы

– «Пудис», – поправил он. – А ты что обычно слушаешь?

Да слушаю кое-что. Дженнифер Лопес. Бритни Спирс. Сару Коннор. Но он их не знал.

– Ты что, никогда не слушаешь радио? – спросила я.

– Нет, по крайней мере музыку не слушаю. Музыка у меня и без радио есть.

– Ага. Ну-ну.

Всему своё времяРазбрасывать камни и их собиратьСажать деревья и их рубитьУмирать и жить и споритьКогда человек мало прожилМир говорит, что он рано ушёлКогда человек живёт долгоМир говорит, что пора уходить.

Мы какое-то время ехали молча, а Машина Бирр всё пел. Если и дальше так пойдёт, мне придётся залепить уши расплавом активной зоны ядерного реактора. Наконец Рональд Папен сказал:

– Давай мировую: мы купим диск с твоей музыкой и поставим его. Будем по очереди слушать твой и мой. Пойдёт?

Эта идея принесла мне некоторое облегчение. Мимо нас тянулась Рурская область, и мы действительно через каких-нибудь полчаса уже были в Гельзенкирхене, который выглядел как Дуйсбург, правда, без ржаво-коричневого индустриального скелета. Папен свернул с автобана и сказал:

– А теперь я тебе покажу проблему с этими картами.

Мы ехали ещё пять минут, потом он остановился перед группой безвкусных многоквартирных домов. Взял у меня с колен брошюру атласа, полистал её и показал на райончик, обведённый красным:

– Вот он, этот посёлок. На карте он выглядит как ясная гарантия успеха. Видишь?

Он имел в виду серое пятно квартала на карте. Узкие улочки позволяли судить, что здесь расположен жилой квартал. Он был прав, это очень походило на точное попадание.

– И что ты видишь, когда смотришь из окна?

Я сразу поняла, что он имел в виду: гладко оштукатуренные фасады, нигде никаких балконов. Сотни жилищ рабочих, но ни одного яркого пятна ткани.

– Карта может обманывать. Тут ничего не выйдет. Итак, обводим красной чертой, чтобы я по ошибке ещё раз сюда не завернул.

Рядом с красной рамкой стояла дата. Двенадцать лет прошло с тех пор, как он впервые приехал в этот посёлок и пометил это место как непригодное.

Постепенно у меня появлялось ощущение размера его задачи. В принципе он картографировал Рурский бассейн, площадь в четыре с половиной тысячи квадратных километров.

– И что мы будем делать теперь? – спросила я.

– Поедем куда-нибудь ещё. Хассель большой.

Хотя это и было преувеличением, но его правота состояла в том, что здесь попадались и квартиры с балконами – и многие из них уже с красивыми маркизами или хотя бы с зонтиками от солнца. Тем не менее настроение у Папена поднялось, когда мы медленно ехали вдоль улицы Вибринга. Он то и дело показывал из окна: