Она смутно помнила, как ехали в такси. Потом вырубилась. Очнулась уже на диване. Ну, как очнулась… просто по-тюленьи, носом набок, лежала на животе и слышала разговор в коридоре – как сквозь вату.
– Да будь ты человеком! – громко говорил Иван. – Ну хреново же бабе, ты че, не видишь?
– Я все вижу, – холодно и спокойно, Женька.
– Да ни хрена! – Зря он так, слышно же, что голос нетрезвый, тягучий, как теплая жвачка. – У нее, может, горе. Она, может, переживает.
– Ага, ну да, ну да.
Вот сука! Сказать бы ему, какой он сука. А Иван все разорялся, все тащил его в дом. Боже, как стыдно… И Саша снова вырубилась, провалилась в темноту, как в теплую ванну.
Иван гремел посудой на кухне. Голова совсем не болела, даже удивительно. Саша обнаружила себя в постели, в тех же брюках и блузке, в которых ходила на день рождения. В окно светило солнце. Из приоткрытой форточки тянуло сырым и свежим воздухом, старыми листьями, дождем, землей.
Господи… Вот так возникнуть, а потом исчезнуть… Ну почему все так? А как иначе? Что со всем этим делать, как жить дальше, как нести, куда нести?
Телефон, ну конечно…
Саша резко соскочила с кровати. Картина выстроилась вмиг, пронзила, зазвенела в мозгу…
– Иван!
Он возник в проеме двери. По черным кругам под глазами Саша поняла сразу – не спал.
– Дай мне свой телефон!
– Э… зачем?
– Дай! Быстро! Свой! Телефон! Пароль, Иван, черт тебя порви!
«…
«