Жемчуга

– Значит, скоро… И у меня так… ну, когда проснешься.

Дорога была белой-белой, такой, что слепило глаза. Снег казался добрым и теплым. Он мягко искрился, будто светился изнутри миллионами белесых радуг.

«Если меня не будит, рядом. Знай: я тебя сильно-сильно обнимаю… Нарисую, картину, чтоб только увидить улыбку. И видить как глаза блистят… Мне не совсем не важно – какая у тебя внешность, я люблю тебя люблю такой какая ты есть. Не грусти… Ты светлый, солнечный, сияющий, волшебница, а главное ты даришь радость. Мама моя мама ты самая – самая!! Если ты приходишь уставшой – послушай прикрасную музыку! Или прогуляйся! Ты только не грусти, ты только напиши – я отвечу тебе с позитивым!»

«Не хватает, такого слово: ты самая лучшая, а что про тебя говорят – они либо завидуют, либо бояться тебе это сказать».

«Я люблю, больше видеться с человеком. Никогда, не забывай его. Вот ты и папа. Такого человека который дарит тебе счастье. А то, мало ли. Больше и не увидишь, его».

«Лес, покрыт снегомСнежинки, падают на землю…Ветер, дует…Не слышно…Приходит, вечер.На домах, загораютсяСвет…»

Это были последние сообщения. Внизу повисла серая строчка: «Лиза Воробей была в Сети тридцатого ноября».

Медянки

1

– Ненависть – она как скрип пенопласта или как малина с клопом. Вот бывает, что где-то чешется, а ты не можешь почесать. Или когда в кроссовке острый камень. А надо бежать, некогда вытряхивать. Или когда идешь голодный и видишь, что человек ест пирожное.

– Нет, это уж зависть.

– А завись тоже ненависть. Когда мы завидуем кому-то, мы ненавидим.

– Это нет.

– Да. Да! Вот ты кому завидуешь?

– Наверное, никому.

– Так не бывает. Все завидуют. А если ты говоришь, что не завидуешь, ты либо боишься сказать, либо лентяй.

– Кого мне бояться-то? И почему лентяй?

– А вот почему. Это как работа, только в голове. Где-то внутри работают маленькие клеточки и заставляют понимать – этот вот человек плохой, а этот ниче так… Все. Забили. Ни фига ты не понимаешь.

– Эй! Ты куда? Ты че это?

– А ниче!

Он шел и бил палкой по траве. Травинки сухо надламывались, с них сыпались мелкие листья и бледные цветы.