Льюис одобрительно замурчал и потянулся к хозяину передними лапами. Ему было приятно наблюдать, как Дэвид становится другим в хорошем смысле этого слова. Пройдя огонь и воду и даже будучи на краю смерти, мистер Розен усвоил урок, который ему старались преподнести. Отвечая коту взаимностью, он взял пушистого друга на руки и усадил на плечо, где Льюис, поддерживаемый заботливой рукой хозяина и удобно устроившись, закрыл глаза и погрузился в легкую дремоту. Звук мурлыканья кота, ощущение прикосновения его розового носа к шее всегда были чем-то особенным, важным, чем-то, что приносило покой и уверенность даже в самые трудные дни.
– Больше всего на свете мне бы сейчас хотелось вернуться домой, закрыть дверь на все замки, задернуть шторы и заснуть, чтобы не думать ни о ком и ни о чем. Но так нельзя – это не жизнь, – не отпуская Льюиса, Дэвид вернулся обратно к столу.
– «Когда я сплю, я не знаю ни страха, ни надежд, ни трудов, ни блаженств. Спасибо тому, кто изобрел сон. Это единые часы, ровняющие пастуха и короля, дуралея и мудреца».
– Что-то очень знакомое, – нахмурившись, признался мистер Розен.
– Ты упоминал его сегодня, – мадам Церера улыбалась, ожидая услышать ответ.
– Дон Кихот. И не только сегодня. Его образ следует за мной уже очень давно. Даже до того, как я приехал в Толиман. Помню… – Дэвид замер, открыв от удивления рот.
– Что случилось? – она была готова подскочить со стула, чтобы ловить теряющего сознание гостя.
– Длинный железный коридор, освещаемый искусственным светом. По обеим сторонам закрытые двери, ведущие в каюты. Затем железная тропа, никуда не сворачивая, пролегает через искусственно выращенный лес. Я слышу, как гулко по пространству разносится звук моей трости. Да, – глядя куда-то сквозь предметы, Дэвид кивнул, – Мне тяжело идти из-за того, что болит спина, и потому я пользуюсь тростью. И вот я не спеша движусь по коридору и прошу Шелли включить песню из «Дон Кихота». Музыка и слова заглушают шаги. Мне грустно на душе, но и одновременно светло.
Дэвид почувствовал, как Льюис всем телом прижался к нему, даже слегка выпустив когти. Тем самым кот как бы говорил: «Я с тобой, друг».
– Я вспомнил, – неожиданно прозрел Дэвид. – Это происходило на самом деле, но не со мной. Вернее не совсем со мной, а с единым Дэвидом Розеном. Тем самым, кем я был до того, как попал Альтеру.
Он вспомнил не только корабль и песню, но и кто такая Шелли. Искусственный интеллект, ставший чем-то большим, чем просто компьютерная программа. Личность, которую он смело мог бы назвать своим другом. Шелли находится за пределами Альтеры и тревожится за мистера Розена. Трудно представить, как много вариантов она перепробовала, чтобы вытащить его оттуда. И когда ни один из них не помог, Шелли каким-то образом сумела пробраться внутрь Альтеры, чтобы оставить ему сообщения.
– Дэвид, ты в порядке?
– Да, простите. Задумался. Скажите, а с вами не связывалась некая девушка по имени Шелли? – раз уж она смогла оставить сообщение администратору отеля, то найти контакт с предсказательницей должно было быть куда проще.
– Эх, – вздохнула мадам Церера и, приподняв край скатерти, достала конверт. – Я не думала, что ты сам ее вспомнишь, и собиралась отдать тебе это письмо перед твоим уходом, но раз уж так произошло, то держи. Только не читай его сейчас, а когда сядешь в машину.
– Оно от нее? – забрав конверт, поинтересовался Дэвид.
– Да. Шелли была здесь, и мы о многом поговорили. Все, что тебе нужно знать, в письме.
– Хорошо, только можно один вопрос?
– Какой, дорогой?
– Она была здесь как человек?
– Да. Как самый настоящий человек из плоти и крови. Ты ведь обещал ей, что однажды она сможет видеть сны. И она увидела сон о себе, в котором стала человеком. Остальное прочтешь в письме.