– Ничего. Все наладится. Не переживай. Иди сюда, – Дэвид развел руки в стороны, чтобы кот мог прыгнуть на колени.
Пара ловких движений и Льюис взгромоздился хозяину на плечо, оставив задние лапы и пятую точку свисать вниз. Левая рука мистера Розена привычно поддерживала кота от падения, а правая вовсю гладила его по голове. Льюис замурчал и прижался к небритой щеке.
– Эх, Льюис, Льюис. Куда же нас, черт побери, занесло? Знаешь, я все думаю об этих параллельных мирах и временных ответвлениях и не могу понять. Они, то есть наши копии, умирали, умирают и будут умирать, так ничего и не добившись. Столько смертей и все впустую. За что? Разве это справедливо?
– … – Льюис молчал, ведь Дэвид и сам знал ответ.
– Да. Дело здесь совсем не в справедливости, – вздохнул он.
Дэвид прекрасно понимал, что далеко не справедливость движет миром: не все зло будет раскрыто и наказано, не все хорошие люди непременно достигнут счастья. И как бы нам ни хотелось обратного, но жизнь не сказка о доблестных рыцарях, прекрасных дамах и страшных драконах, которых ждет гибель от острого клинка. Жизнь подобна игре в карты с незнакомыми тебе людьми, где приходится бороться за победу с тем, что достанется из колоды. И так будет продолжаться до тех самых пор, пока у тебя есть деньги делать ставку или пока старый охранник, обходя вверенную ему территорию, не погасит свет, погрузив участников игры в кромешную тьму.
Верил ли Дэвид Розен в Бога? Прежде он с большой долей уверенности мог ответить: «Нет!» – и иронично улыбнуться, но теперь после всего того, что с ним произошло, он покинул круг атеистов и скромно с краю примкнул к рядам агностиков. Теперь мир не казался простым и понятным местом, а превратился в нечто безграничное и непознанное. Это пугало, но давало надежду на то, что нет ничего невозможного и потому можно справиться с любой бедой. Да только в чем состояло отличие Дэвида от него самого из другой временной линии или параллельной вселенной? В общем-то ни в чем, а значит, не было никакой гарантии, что получится успешно пройти путь до конца. В любой момент он может сгинуть точно так же, как и они, оставив свое изможденное тело гнить где-нибудь посреди поля, пока однажды в круговороте времени и пространства последние капли воспоминаний о нем не превратятся в прах.
– У меня есть предчувствие, что это не единичный случай, – сказал Дэвид коту, глядя на грязный фольксваген.
– Мя, – коротко ответил Льюис, и его ответ прозвучал как подтверждение.
– Чем ближе к центру, тем больше и больше.
– … – кот продолжал мурчать.
– Ладно, пора ехать, – мистер Розен похлопал Льюиса по спине, и он тут же спрыгнул с плеча прямиком на пассажирское сидение.
Фольксваген тронулся с места и продолжил свой путь по грунтовой дороге среди густой высокой пшеницы. Поначалу путники ничего не замечали, и им казалось, что дорога все так же безмолвно продолжает петлять без конца, разрезая поле на две части. Но через какое-то время стал очевидным тот факт, что колосья пшеницы значительно увеличились в размерах. В высоту они достигли человеческого роста, и потому разглядеть что-либо впереди оказалось совершенно невозможно.
Что же касается мысли, озвученной Дэвидом, то он был абсолютно прав: чем дальше они продолжали двигаться, тем чаще им на пути попадались фольксвагены. Большая часть из них оказались покинуты. На одних были пробиты или сняты колеса, у других открыт капот, свидетельствующий о попытке найти причину поломки, а какие-то просто стояли целые и невредимые, но брошенные своими хозяевами. Правда, были и такие, где Дэвид снова и снова сталкивался со смертью.
Рядом с открытой дверцей фольксвагена на земле с протянутой вперед рукой застыл труп, давно потерявший большую часть плоти. По какой-то причине он полз, стараясь добраться до кабины, но так и не сумел этого сделать. Рядом с ним под боком лежал преданный друг.
Возле другого автомобиля, опершись спиной на левое крыло, сидел мертвец, поднявший взор к небу. Перед самой смертью он смотрел на мерцающие звезды, каждую ночь заполнявшие небосвод. Его правая рука, словно в колыбели, держала мертвого кота.
Следующая версия Дэвида, которой было суждено умереть, сидела внутри салона, уронив голову на руль. Внимание привлекала надпись, сделанная красной краской прямо на автомобиле: «Привет, Дэвид. Надеюсь, у тебя получится!»
Конечно, можно было бы описать каждый из случаев, встретившихся на пути, но тогда это заняло бы слишком много времени, поскольку и сосчитать их стало проблемой.
Так или иначе Дэвид останавливался возле каждого автомобиля, чтобы как полагается похоронить кота – он не мог позволить себе поступить иначе, поскольку воспринимал это как предательство.
Его удивляло, что никто из его копий этого не делал. Почему? Ведь они были одним и тем же человеком, а значит, и мыслить должны одинаково. Может быть, в какой-то момент своего путешествия Дэвид шагнул дальше остальных и потому столь чутко реагировал на смерть Льюиса?