– Зачем? – она не поняла столь странную просьбу.
– Нарисуй, – настаивал еще один голос. – Ты должна знать, как он выглядит. Мы поможем.
Женщина покорно поднялась со стула и направилась в спальню, где стоял ее мольберт и краски. Включив свет, она удобно расположилась на кровати и поставила перед собой чистый холст. Рука слушалась с большим трудом, хоть прошло и не так много времени с тех пор, как она последний раз бралась за кисть.
Голоса исчезли. Ничто не напоминало об их существовании, а ведь они обещали помочь.
– Я и сама знаю, – сказала Дороти и принялась за работу.
Краска уверенно ложилась на холст, превращаясь в очертания человека. Из пустоты возникал образ, который не желал покидать ее голову уже много дней. Каждый мазок придавал жизнь картине, облекая в плоть того, кого хотелось бы забыть. На черном фоне, символизирующем – ни больше ни меньше – Тьму, стоял Китобой Джек в ярко-желтом плаще, покрытом грязью и свежими пятнами алой крови. Его глаз было не видно из-за капюшона, но мерзкая улыбка вызывала неприятную дрожь по всему телу.
– Это он, – сказал голос.
– Я знаю, – подтвердила Дороти и отложила в сторону кисть.
– Теперь ты знаешь, как он выглядит.
– Я и прежде знала.
– Ты догадывалась, а это совсем другое. Он идет. Он хочет прорваться в ваш мир и забрать твою семью. Забрать Леонарда и маленького Дэвида.
– Что я должна делать? – не отрывая взгляда от картины, спросила Дороти.
Но голоса ушли, и ей никто не ответил. Из коридора послышались тяжелые шаги, подобные тем, что она слышала ночью. Дороти непроизвольно задержала дыхание. Даже воздух вокруг стал тяжелым и вязким. Запутавшись, в нем померк свет от люстры. Китобой приближался. Шаги звучали все громче и громче. Женщина была готова к тому, что он вот-вот появится в дверном проеме, и тогда не будет никаких шансов спастись. Джек проткнет ее гарпуном так же, как и свою жену. Но вдруг все прекратилось: дышать стало легко, комната утонула в ярком свете, а шаги растворились в тишине. Дороти отчаянно захотелось выбраться на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. На всякий случай она сначала осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что там никого нет, побежала вниз. Вырвавшись из входной двери, она рухнула на крыльцо и принялась жадно хватать ртом воздух.
Вечером, когда вернулся Леонард, их с сыном ждал вкусный горячий ужин. Стол был накрыт так, словно сегодня какой-то особый праздник, но на самом деле после случившегося днем Дороти ощутила необычайный прилив сил и хорошего настроения. Ей хотелось поделиться этим с родными, и потому она решила, что лучшим способом станет ужин.
Весь вечер семья Розенов провела в веселье и смехе. Все шутили, рассказывали какие-то истории, а потом отправились играть в «Монополию». Они не замечали, как быстро течет время.
Многие жители соседних домов могли бы только позавидовать Розенам, ведь в большинстве своем там не было ни единства, ни разногласий. Люди жили вместе только потому, что привыкли к этому и по накатанной совершали одни и те же действия в рамках созданной ячейки общества.
Через пару часов стало очевидно, что юный магнат Дэвид оберет своих оппонентов до последнего цента, и дальнейшая игра потеряла смысл. Хороший вечер неизбежно клонился к своему логическому завершению. Леонард с Дороти подарили сыну оставшееся у них имущество и полностью капитулировали.
Леонард первым пошел наверх, а Дороти по собственному желанию осталась в гостиной собирать «Монополию» в коробку.
– Мам, тебе помочь? – Дэвид было подорвался вслед за отцом, но опомнившись остановился.
– Нет, спасибо, – она на секунду отвлеклась, чтобы посмотреть на сына. – Иди лучше готовься ко сну. Ты мне гораздо больше поможешь, если почистишь зубы и умоешься.