– Саймон, неужели ты считаешь, что я такая тварь? – знакомые нотки раздражения промелькнули в ее словах.
– Нет, прости.
– Видимо, я сама дала тебе повод так думать.
Из соседней комнаты вышел Антонио: «Друзья мои, пора ехать!» Мы с Марией только посмотрели друг на друга и больше не сказали ни слова.
Возле дома нас уже ждала машина – Антонио попросил какого-то своего старого друга свозить нас туда и обратно. Мой сосед сел на переднее сиденье, а мы с Марией – на заднее и всю дорогу молчали, глядя сквозь стекла машины на улицу. Антонио о чем-то оживленно говорил со своим другом: то ли о поэзии, то ли о политике – я так и не понял. Уж слишком ловко они маневрировали от одной темы к другой. Машина неслась по скользким улицам, оставляя позади множество серых домов, которые в такую погоду стали похожи друг на друга как две капли воды, а воды, как я уже говорил, сейчас в городе было предостаточно. За несколько мгновений мы пронеслись мимо парка, через главную площадь, где в центре величественно возвышался здоровенный памятник основателю города, а затем выехали на узкую дорогу с отвратительным покрытием. Машину трясло и кидало из стороны в сторону. Порой чувствовалось, как колесо попадает в выбоину, полную воды и грязи, и с огромным усилием пытается вырваться из этой ловушки. Пекарни, рестораны, кафе, ателье, продуктовые магазины, лавки сапожников, аптеки – все оставалось позади, за долю секунды превращаясь в воспоминание, промелькнувшее в окне. Спустя тридцать минут мы прибыли в пункт назначения.
Я вышел из машины, раскрыл зонт и подал Марии руку. Она благодарно кивнула. Антонио же, выскочив из салона автомобиля, сразу помчался в здание. Мария взяла меня под руку, и мы, неспешно обходя каждую лужу, добрались до крыльца. Над дверью висела табличка: «Похоронное бюро “Светлый путь”». Не знаю, что светлого в этом нашел тот, кто придумал название, – по мне, оно звучало безумно глупо.
Внутри оказалось очень тепло. На стенах красовались бордовые обои с черными узорами. Старинная мебель, расставленная вокруг, производила впечатление, будто мы находимся где-то в Англии восемнадцатого века. Мария увидела своего знакомого и помахала ему рукой. Он подошел к нам. Это был мужчина лет сорока, во фраке и с тростью. Его вьющиеся черные волосы были аккуратно зачесаны назад, а на лице красовались маленькая бородка и усы.
– Здравствуй, Свен, – нежным голосом сказала Мария.
– Здравствуй, Мария, – ответил ее знакомый с явно слышимым шведским акцентом.
– Мои друзья: доктор Саймон Брис и Антонио Домингес.
– Очень приятно познакомиться, господа. Меня зовут Свен Сёрвиг. Я владелец этого прекрасного бюро. Слышал о вашем горе. Сочувствую. Но не волнуйтесь, мы все сделаем в лучшем виде, – будто заученные за много лет фразы лились из его уст.
Антонио поблагодарил его за помощь и принялся рассказывать о том, что и как необходимо подготовить. Какое-то время я стоял рядом и наблюдал за Сёрвигом. Он внимательно слушал Антонио, одобрительно кивая и поглаживая свою бороду. Беседа наскучила мне довольно быстро, и я решил пройтись вокруг и осмотреться. Дело было не только в том, что я не мог без содроганий слушать о похоронах Жан-Луи. Антонио рассказывал Свену все так, будто бы тот мог понять и почувствовать то, что чувствуют родные умершего. А судя по выражению лица, у господина Сёрвига был исключительно деловой интерес. Конечно, я могу ошибаться, но мне показалось, что ему безразлично, хоронить людей или договариваться о производстве ботинок.
В соседней комнате вдоль стены стояли различные виды гробов. Такое ощущение, будто я оказался в продуктовом магазине и теперь стою, пытаясь выбрать нужный мне товар. Тут были светлые и темные гробы, были красного цвета, большие и маленькие, одноцветные и с разнообразными узорами. А вдоль противоположной стены располагались венки. Я прошелся мимо всех этих гробов, аккуратно проводя рукой по каждой крышке и чувствуя, из какого материала и насколько качественно была выполнена работа. Это место не может вызвать восхищение, но в то же время не возникает и отвращения. Именно здесь отчетливо ощущаешь неизбежность собственной смерти, чувствуешь тихое, размеренное течение времени и осознаешь, что твоя собственная жизнь всего лишь капля в бездонном океане. Океан даже не заметит потерю одной капли, но если вся вода разом исчезнет, то и океан перестанет существовать.
– Как вам наши услуги, доктор? – услышал я за спиной голос Свена.
Он стоял, вращая в руке трость и ожидая моего ответа.
– Все на высоком уровне. А где Мария и Антонио?
– Я отправил их к другому специалисту, который поможет окончательно оформить заказ. Вас что-нибудь интересует?
– Да, есть кое-что. Как вы можете зарабатывать на чужом горе, Свен?
– А почему нельзя на этом зарабатывать? Если есть спрос, то должно быть и предложение. Я оказываю людям услуги по их желанию и беру определенную плату.
Определенную плату… Удивительно. Люди не равны даже после смерти. Одного будут хоронить в дорогом гробу из красного дерева, а другого – в старой картонной коробке, в которой хранили какой-нибудь обеденный сервиз на большое количество персон. И все это не от того, что человек не заслужил достойных похорон, а от того, что заплатить за них некому. Даже мертвые не равны на этой земле.