– По-моему, ты всю дорогу хочешь спросить меня о чем-то, Саймон. Так спрашивай, пока я разрешаю, – сказала Мария, чуть наклонив голову набок.
– Еще за столом я подумал о том, что никогда не видел твоего мужа. Почему?
– Не знаю, стоит ли тебе доверить тайну, но… пожалуй, скажу. Только учти, это секрет. Мой муж уже год как уехал в Копенгаген. И вернее здесь будет сказать: бывший муж.
– А почему ты никому ничего не сказала? – удивился я.
– Это уже другой вопрос, Саймон. И на него отвечать я не обещала и не буду. Прости, мне пора ложиться спать. Спасибо тебе за прекрасную прогулку.
Она нежно поцеловала меня в губы и, проведя ладонью по щеке, исчезла во тьме подъезда, но я еще долго слышал стук каблуков по лестнице. Удивительная женщина. Она словно огонь, что манит тебя, как мотылька, и ты понимаешь, что если коснешься его, то обожжешься или сгоришь. Но даже этот страх не способен остановить тебя – столь сильно ее притяжение. Я докурил сигарету и бросил бычок на землю. Коснувшись сырой поверхности, горящий уголек потух в одно мгновение.
Грустная музыка тихонько лилась по коридорам нашего подъезда. Каждый день в одно и то же время она звучала из квартиры старушки Лилит. Так продолжалось долгие-долгие годы. Никто даже и не помнит, когда впервые услышал эту музыку. Всех жильцов не покидало чувство, что так было всегда, что она вечная и неизменная часть жизни. Они настолько привыкли к мелодии, что стали воспринимать ее так же, как любые обыденные вещи: вставать с утра, одеваться или же чистить зубы. Но для меня это было не так. Мне все время хотелось увидеть этот самый патефон, прокручивающий одну и ту же пластинку, и, конечно, его владелицу.
К моему большому удивлению, спать совсем не хотелось, хотя морфий должен действовать как снотворное. Может быть, настало время заглянуть к старушке Лилит?
Я зашел в подъезд и остановился напротив ее двери. Сейчас постучу, она откроет дверь, и что мне сказать? «Добрый вечер! Как ваши дела?» или «Добрый вечер! Меня зовут Саймон Брис. Я недавно поселился в вашем доме»? Так и не решив, что скажу, я несколько раз постучал. Старая, потрепанная дверь отворилась, и на пороге появилась маленькая старушка с длинными седыми волосами, в которые были вплетены разноцветные ленты. Ее лицо было сильно накрашено: ярко-красная помада на губах, обведенные грубым черным карандашом глаза и сильно напудренные щеки и нос.
– Добрый вечер, Саймон. Вы ведь Саймон? – дрожащим от возраста голосом спросила Лилит.
– Да, откуда вы знаете?
– Не помню. Кто-то рассказал. То ли мистер Домингес, то ли еще кто-то. Не помню.
– Вы имеете в виду Антонио Домингеса?
– Да, он иногда заходит ко мне. Рада с вами познакомиться лично. Меня зовут Лилит Кёйпер. Проходите, я угощу вас вкусным кофе. Вы случайно не видели мою кошку?
Антонио рассказывал мне о том, что у Лилит несколько лет назад была кошка, но она умерла, прожив долгую и счастливую жизнь, в возрасте девятнадцати лет. Тогда они похоронили ее под окном хозяйки, а на следующий день Лилит то ли забыла об этом, то ли отказывалась верить в то, что ее любимицы больше нет, и поэтому начала везде искать ее, считая, что та просто где-то бродит.
– Не видел, но она наверняка скоро вернется! – уверил я Лилит.
– Я тоже так думаю. Проходите, хватит стоять на пороге.
Я прошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Передо мной предстала прихожая, забитая различными предметами: в коридоре стоял старый шкаф без одной дверцы, на стене висела голова лося, а вокруг нее красовались десятки картин размером с мою ладонь. На полу возле коврика почему-то стояло шесть пар домашних тапочек. Я прошел в комнату, где наткнулся на антикварную мебель, а на полу лежал выцветший персидский ковер. Старенький патефон находился возле кресла, которое было повернуто в сторону окна. Мое внимание привлекла фотография, лежавшая на столе. Судя по всему, на ней были изображены Лилит и ее муж. Они оба были молоды и полны сил. На обратной стороне я прочел надпись: «2 июня 1910 года. Лондон». Как же хорошо, когда люди любят ставить даты и что-либо помечать. Это дает возможность мысленно перенестись в то время, когда была сделана фотография, постараться ощутить, каково было тогда тем, кто запечатлен на снимке, который ты держишь сейчас в своих руках. Фотографии было сорок шесть лет – как много времени прошло с тех пор. Она чуть ли не вдвое старше меня. Иногда я сожалею о том, что фотоаппарат не изобрели намного раньше. В этом случае мы могли бы увидеть императоров в Древнем Риме, Жанну Д’Арк с мечом в руке, Александра Македонского во время его похода и многое другое.
Но, к сожалению, первая фотография появилась только в 1822 году, и потому, не имея возможности отправиться в прошлое, мы можем судить о минувших веках исключительно благодаря книгам, картинам и историям, что люди передают из поколения в поколение. Лилит повезло – у нее есть фотографии мужа, в противном случае ей бы оставалось надеяться только на память, которая со временем слабеет.
– Патрик, ты уже познакомился с нашим гостем? – поинтересовалась вошедшая в комнату Лилит.