Автомобиль въехал и остановился напротив подъезда, знак, что ненадолго.
Горчаков выскочил, не дожидаясь, когда телохранитель откроет ему дверцу, тот же не просто открывает, а сперва посмотрит по сторонам, хотя кто на курсанта, пусть и высокопоставленного Лицея, станет покушаться.
Я сказал сварливо:
— Медленно едешь, я уже час стою тут на холодном ветру.
Он ответил весело:
— Так я и поверил!.. Ты всё рассчитываешь точнее, чем десяток советников моего отца.
Обменялись рукопожатием, ладонь у него горячая и сухая, наверняка в автомобиле сперва потер о заранее приготовленный платок, только потом вышел, аристократы рукопожатию придают знаковое значение…
Когда поднимались по лестнице в холл, мне показалось, что присматривается ко мне как-то слишком уж с подозрением, сказал ему с неохотой:
— Расслабься, я не шпион. Да, по мне видно, что не петербуржец. А мне сиволапость вообще-то весьма! Быть сиволапым среди утонченных аристократов… это круто!
Он усмехнулся, но, как мне показалось, с некоторой неловкостью.
— Да нет, я о другом. Ты ходишь в Щели, я чувствую, хоть и не говоришь. Рискованно, да, но я не о том…
— Ну-ну?
— Ты тогда ходил на проверку, — напомнил он, — насчёт магии… Новости есть?
Мы вошли в мой кабинет, но как только опустились в кресла, в комнату вошла стряпуха с подносом в руках, на нём две парующие горячим кофием чашки и горка сдобных печенюшек.
Он взглянул на меня с удивлением.
— Ты в самом деле… Как высчитал, когда я приеду и сяду за стол?
Я улыбнулся, взял чашку и чуть отпил.
— Насчёт магии говорил, определили… остатки каких-то зачатков. Сла-а-абеньких!.. Да и то, как потом оказалось, могу только создавать иллюзии. Правда, красивые.
Он тоже взял чашку, но всё так же внимательно и с заметной настороженностью всматривался в моё лицо.
— Слабенькие? Глориана говорит, очень впечатляющие!