— Господин снял, — поправила моя. — Значит, была на то воля богов. Вы, неразумные, про их волю сплетничать надумали?
Бабы немного притихли, и я решила, что в мизансцене явно не хватает меня.
— Дамы и девы! — провозгласила я, и чуть не прикусила язык.
Начала, называется, речь! Можно сказать — успешно переключила внимание на себя.
К счастью, первых моих слов или не поняли, или не услышали. Зато теперь все смотрели, повернулись лицом, ждали продолжения.
— Тётеньки, я с просьбой пришла, — тихо и вежливо сказала я. — Хозяйство моё порушили, а жить надо. Осталась у меня птица и две свинки. Продайте мне, за мою цену, посуду, самую необходимую, и немного дров из ваших запасов.
— Ой, я не могу, — весело взвизгнул молодой девичий голос из партии оппозиции. — Уж тяни руку, чего там! Деньгу не дам — жирно тебе будет, но корку, так и быть, кину, морковину варёную от свинушки заберу. Все знают, что тебе жратушки нечего!
Ах ты, поганка! Я прищурилась, разглядывая девицу. Высокая, крутобёдрая, с тёмными гладкими волосами, она была всем хороша, если бы не злые глаза и не тонкие, сжатые в ниточку, губы. Ладно, пышечка румяная, запомню я тебя. Нет, я не злопамятная, ни в коем случае, просто обладаю хорошей памятью. И ещё не люблю, когда меня унижают.
— Возможно, моя цена покажется вам скромной, — продолжала я, спрятав руки за спину.
Руки не хотели прятаться, а хотели вцепиться в чёрную косу и от души отшлёпать румяные щёчки красотки.
— Но, если поверите мне и поможете, обещаю отплатить добром. Той, кто принесёт и продаст по моей цене, то есть той цене, которую я в силах заплатить, я к каждому празднику буду приносить свою продукцию. Это очень вкусно, вам понравится. Каждый год, на каждый праздник, на вашем столе будет моя продукция.
Вот только возможен ли для меня такой бартер? Или уменьшение моих будущих доходов — тоже приемлемый вариант?
Я замерла, мысленно спрашивая великих богов. Не нарушаю я правила? Боги молчали, и я решила, что вопрос не является для них принципиальным.
— Чё-чё? — икнула румяная деваха. — Чего ты болтаешь, недоразумение глазастое? Кому ты с твоей продукцией (слово она произнесла медленно, но правильно, старательно повторила каждый звук) далася?
На передний план тут же, словно ждали этого момента, выскочили две сестрёнки Саввы и громко заголосили:
— Она тупенькая, тупенькая! Руки кривенькие — кружку взвара удержать не смогла. Чего она сделать может?
Старшая, вероятно, для полноты эффекта, добавила:
— Лишили её разума великие боги! Они её не любят, не приняли они уродку!
За что тут же получила затрещину от высокой дородной женщины, стоящей рядом:
— Не обсуждай великих, — рявкнула женщина и, как ни в чём не бывало, повернулась ко мне, наблюдая за нашим представлением.
ebooksa