– А как же обвал… – распахнул уставшие глаза Сирота, будто бы не уверенный в том, что правильно понимает приказ.
– А ты аккуратней пали, авось не зря столько гранат перевели! – не сдержался Прохор. Майор вытянулся, поняв, что позволил лишнего. – Иди, собирай всех. Две минуты тебе. Исполнять!
– Есть!
А пока мортирщики собирались все вместе, Митюха успел отдать приказ всем войскам, незадействованным в бою, ускориться, оставив весь лишний скарб и подводы с рухлядью. Да не абы как, а поперек дороги, чтоб вражья конница с наскока не прошла. И ведь вроде отступают люди, а рухлядь тащат! Боец того и гляди от усталости упадет, будто загнанная лошадь, а на плече тючок все равно тащит… и это помимо воинской сумы да оружия.
Не все пожелали оставить трофеи, неизвестно, когда полученные. Особо рьяных спорщиков успокаивали зуботычинами товарищи, благо мозги у большей части работали в правильном направлении.
Но Митюха сделал один неприятный вывод – реформа, начатая сначала государем Петром Великим и позже продолженная его сыном, далека до завершения. Пока есть вот такие людишки – армия не сможет быть по настоящему преданной государству. Имея личный скарб под рукой, не будешь думать о товарище и брате по оружию, защищать его спину зорче, чем клятую котомку с барахлом. Даром, что ли, все кочевники и дикари, обладая порой изуверской изворотливостью ума и силой, постоянно проигрывают дисциплинированным частям. Даже таким, как испанские, давным-давно не котирующимся в воинском мире, но свободно держащим в подчинении многочисленные колонии.
Все проходит. Ко всему привыкаешь. Росла куча, ругались под нос воины, а колонна с каждой минутой вливалась на перевал все оживленней, расторопней.
«И почему до этого так не поступили? Вот сукины дети! – зло подумал Прохор. – Да и сам хорош, не проверил толком… витязей не выделил, парни и без того замотаны, а старики о мошне больше заботятся, ну ничего – дайте срок. Я вам такую службу устрою, что этот переход отдыхом в райских кущах покажется!»
Та-дах!
Прохор плотно сжал губы, чуть прищурился и до рези в глазах всмотрелся в запыленную вершину, где только что взорвался первый снаряд мортирки. Пристрелочный. Аккурат в трех десятках шагов от своих, сразу за скальным выступом…
– Уходим, вашу мать! Заряды поджигай и бегом! Петр, Никодим, Анис – прикрываете нас вон на том выступе. Держите позицию с пяток минут, а после айда за нами. С Богом, братцы!
Витязи, вместе с оставшимися в живых старшими товарищами из 2-го Владимирского полка, спешили оказаться как можно дальше. Мало их осталось, ох как мало. И двух дюжин не наберется, впрочем, самих витязей потрепало изрядно: два десятка потеряли, хорошо, что хоть всех с собой забрали, ни одного не оставили. В горячке боя о погибших братьях почти не думали, но то, что после сражения их отпустит, знал каждый. И как это бывает – нервы выдержат не у всех. Плевать на то, что пообтесались воины, вкусили немало вражьей крови: смиряться с утратой родных людей они не умели.
Быть может, это и к лучшему…
– Ваше превосходительство, враг прорвал фронт!
– Вижу, – проскрежетал песком на зубах Прохор, оглянулся – под рукой полторы сотни кирасиров, из тех, кто с полчаса как тому назад вышел из боя. Сражались на тяжеловозах – как скрытый резерв, бросаемый на самые опасные участки в бою. Другой кавалерии считай уже нет – все кони волокут телеги да орудия. Тем более что от кавалерии в горах проку мало, тут ведь больше пользы пехота с артиллерией принесут.
Еще минуту тому назад Митюха думал, что противник отступит, слишком уж лютая сеча шла, слишком силен дух русского воинства, отступающего, но не сломленного. То и дело слышались крики с бранью: многоголосые, на разных языках, но неизбежно яростные и по-своему дикие. Ан нет, не получилось выстоять – устали воины.
– Мортирщикам перенести огонь по наступающему врагу. Кирасирам строиться, стрелкам занять позиции на флангах – бить вражин по готовности. С Богом, други!
Загудели полковые трубы, им вторили горны. Тут же раздались первые взрывы в рядах противника, прорвавшего фронт. Прохор туда больше не смотрел, сам прекрасно понимал, что «колокольчики» могут зацепить своих, как и в стрельбе по высоте. Но другого решения не видел, разве что бросить всех на ликвидацию прорыва. Но что дальше? Как быть, когда силенок уже не останется, считай три четверти уже за перевалом, а саперы только и ждут команды на подрыв ущелья…
А бой лавинообразно превращался в безумную вакханалию, когда дерутся всем, что рука схватит, и ежели ничего нет, то кулаками, или вовсе – вгрызаются зубами во врага!
– Горнистам – играть «Не плачьте об уходящих!». Вперед, поможет нашим!