— Надо, Манюня. — сиплю, скрепя сердце. — Я должен вернуться.
— Я тоже.
И снова не отпускаем. Никто из нас. Просто стоим, прижавшись друг к другу. Облокачиваюсь на стену, а Царёва почти лежит на мне. Я глажу спину, поддев резинку сарафана на спине. Она опять копошится в складках формы. Шумно вздыхает и отстраняется. Раскрасневшись, поднимает на меня туманный взгляд. Её губы размыкаются и смыкаются, но ни единого звука, кроме шумного дыхания, из них не вылетает. Наклоняюсь и мягко касаюсь их своими. Прижимаюсь своим лбом к её и хриплю:
— Ты моя, Фурия. А хочешь знать почему?
— Почему? — отзывается слабым шорохом, отводя взгляд.
Ответ ведь в глазах читает. Неминуемо это.
— Потому что…
Договорить мешает скрежет проворачивающего в замке ключа.
Глава 24
Я никогда не летала, но уже разбивалась
В взвинченном до предела состоянии измеряю шагами набережную. Чтобы хоть на что-то отвлечься и не зацикливаться на своих проблемах, переступаю через стыки плитки, как в детстве. Смыкаю в замке пальцы за спиной только ради того, чтобы они, наконец, перестали дрожать.
Это ненормально. Просто полнейшее безумие.
Почему я не могу успокоиться? Уже два дня не прихожу в себя. С того момента, как папа застукал нас с Андрюшей в своём кабинете, меня постоянно трясёт. Не уверена, что он повёлся на мою нелепую чушь, что мы с Пашкой так решили разыграть Дикого.
Господи, он так на нас смотрел, словно мысли сканировал. Невозможно было не заметить мои раскрасневшиеся щёки, припухшие губы, горящие глаза и наше обоюдно сорванное дыхание.
За выговор, который сделал папа, вообще не парюсь. Не в первый раз получаю от него люлей. Но невозможно боюсь за то, что он мог сделать Андрею. Тогда просто отослал его, а мне долго высказывал, что я уже не ребёнок и подобные шутки и розыгрыши просто неприемлемы в нашем возрасте. Дома, скорее по выработанной годами привычке, закрытые темы мы не поднимаем, но отец по другому стал на меня смотреть. Напряжённо, изучающе и словно с подозрением. Будто знает больше, чем говорит, или же наоборот, старается прочесть меня, разгадать мою тайну, увидеть в глазах правду. Возможно, я себе надумываю, потому что вечно на нервах. За последние двое суток Андрюша прислал всего два коротких сообщения. Одно извещало, что всё нормально, а второе информировало о времени и месте встречи.
Я на месте. Приехала даже раньше времени, но он опаздывает уже минут на сорок. Кристина Царёва никогда не ждёт, но сейчас, как преданный пёс, готова торчать тут до ночи. Не звоню и даже не пишу только оттого, что боюсь опять его подставить. Я тот человек, который в силу своей неудержимости и нетерпения создаёт проблемы и себе, и другим. Сейчас же я подставила своего парня из-за того, что не смогла удержаться от него на расстоянии.
Кто молодец? Я молодец! Охренеть, какая молодец!
Горячие ладони, схватившие меня за талию, вырывают из горла испуганный вскрик. Я подпрыгиваю на месте, но не успеваю даже обернуться, как руки скользят дальше и смыкаются на животе. Горячая, твёрдая грудь прижимается к спине, а надрывное дыхание не просто всколыхивает волосы, но и заставляет все волоски на теле встать дыбом. Мне не надо смотреть, чтобы знать, кто меня обнимает. Откидываюсь на грудную клетку и запрокидываю голову. Стоит только встретиться взглядами, и я проваливаюсь в обсидиановую бездну. Уникальный запах моего мужчины окутывает меня надёжным коконом, раздражает рецепторы. Андрей улыбается.
Господи, какая у него улыбка!
Такая тёплая, ласковая, греющая.