Мои губы растягиваются и буквально чувствую, как глаза заполняются радостью, которую невозможно скрыть. И Дикий это видит. В темноту его глаз примешивается яркий свет — отражение моих собственных чувств. Но только они усиливаются и подкрепляются его эмоциями.
— Ты приехал. — выдыхаю тихо, не скрывая облегчения.
— Я приехал. — так же приглушённо отзывается мужчина и накрывает мои губы своим ртом. Просто прижимается, загоняя в мои лёгкие своё дыхание, но это куда важнее, чем самый страстный поцелуй. В этом терпком, но ненавязчивом касании больше слов, чем в самых длинных речах. В нём больше смысла, чем в любом философском труде. В нём больше тепла, чем от летних солнечных людей. В нём больше любви, чем я способна принять и отдать. Слегка шевелю губами просто потому, что не могу оставаться бездвижной. Накрываю ладонями его большие кисти. Андрей прихватывает мои пальцы своими. Отрывается от моего рта, улыбаясь ещё шире и ярче. — Скучал. — признаётся коротко, но будто интимно.
— Скучала. — отбиваю серьёзно. А следом расплываюсь довольной улыбкой. — Очень скучала.
Проворачиваюсь к нему лицом и оборачиваю руки вокруг его тела, прижав пальцы к точёной спине. Задрав голову, как тот самый щенок, заглядываю в улыбающееся лицо. Он переводит одну руку и гладит пальцами мою щёку.
Господи… Какой же он… Необычный. Нежный. Так не вяжется с тем образом, который я храню в себе с первой встречи.
Я никогда ни от кого не требовала к себе любви и внимания. Сама всего добивалась. Даже не завидовала девочкам, у которых есть мамы. Но с собой всегда была честна — мне не хватало ласки и заботы. Я привыкла жить без неё. В строгости и всегда предоставленная сама себе. Сейчас же просто упиваюсь тем, что так свободно дарит мне Андрюшка. Я даже не думала, что это может быть настолько приятно. Просто стоять рядом, обнимать и захлёбываться его взглядом. Слушать размеренное биение сильного сердца и ощущать, как от этого моё собственное сердечко ускоряет ритм.
— Ты невозможно красивая. — толкает он, не отводя от меня пытливого взгляда.
И это он говорит, когда на мне почти нет косметики, кроме тонкого слоя туши и блеска для губ. Я так нервничала перед встречей, что руки дрожали и не получалось сделать даже повседневный привычный макияж. Раз десять точно стирала размазанные стрелки и неровные изгибы карандаша на губах.
— Я даже не накрасилась. — выбиваю, чтобы защититься.
Дикий шире лыбится и немного качает головой. Опять склоняется, притрагивается губами к губам и в них же шепчет:
— Так даже лучше. Мне нравится, когда ты естественная. Без штукатурки и блядских шмоток. Ты очень красивая, Фурия. Тебе не надо прятать свою красоту под косметикой.
— Фуф… — фыркаю чуть раздражённо. — А одежда моя чем тебя не устраивает? — вопрошаю, не отводя взгляда от его лица.
— Тем, что ты и без того сексуальная. — сползает рукой по пояснице, слабым касанием вскользь проходит по ягодице и возвращает кисть обратно на спину. Кончиками пальцев ведёт вдоль позвоночника, а за ними и ток бежит. Проводит по шее под волосами. Стягивает с плотного хвоста резинку. Запускает руку в волосы. Сжимает затылок и присасывается ко рту. Как и в прошлый раз, раздвигает губы языком. Даже если бы хотела возмутиться или воспротивиться неожиданному вторжению — не могу. Моё сопротивление тает, как мороженое в сорокаградусную жару. Каждая, даже самая маленькая косточка в теле обращается в желе, теряя прочность. Колени подгибаются, стоит лишь языками столкнуться. Андрей притискивает крепче, не давая моей лишившейся силы тушке осесть на землю и расплыться разноцветной лужицей, как то самое мороженое. Поднимаю кисти, а к ним, словно булыжники привязаны. Цепляюсь в мощные плечи, удерживая какое-никакое равновесие. — Очень сексуальная. — напирает мужчина, вжимаясь внушительным доказательством в низ моего живота. — И куда более красивая, чем готова признать. Тебе не надо пытаться себя приукрасить, Крис. Просто будь собой.
— Такой я тебе не понравлюсь. — выпаливаю грустно, ибо имею ввиду совсем не внешность.
Но Дикий снова удивляет. Прижимается лоб в лоб и хрипит:
— Не прячься от меня, Фурия. Не играй. Ты не актриса, а жизнь не театр, как бы не гласила известная фраза. Жизнь — это жизнь. Для всего остального мира можешь быть кем угодно. Но для меня будь самой собой. Пожалуйста. — дожимает интонациями, и я плавлюсь.
Не улыбаюсь только по тому, что не могу сейчас. Внутри меня бушует шторм. Только не ледяной, привычный с самого детства, а тёплый, тропический эмоциональный шторм. Он смывает все страхи, переживания и тоску. Андрей же сверху нежным открытым взглядом накрывает. С головой. И я с удовольствием тону.
Поднимаюсь на пальчиках, обнимаю за шею и шуршу:
— Хорошо. Но исключительно для тебя.