Уебаться не подняться. Она реально не девушка, а мифическое существо, полное противоречий и не перестающее удивлять.
Чуть сдвигаюсь назад и прошу:
— Раздень меня. — тигриные глаза распахиваются шире некуда. Вдохи и выдохи становятся слишком частыми и короткими. — Сними китель. — поправляюсь быстро, но слишком неуверенно.
— Глаза боятся, а руки делают? — с трудом улыбается, делая попытку пошутить.
Я с тем же напрягом лыбу на морду натягиваю. Расстёгиваю верхнюю пуговицу, но вторую Фурия выталкивает из петли сама. Её пальцы неконтролируемо и крупно дрожат, но она упорно расстёгивает, пусть пуговицы постоянно выскальзывают. Когда доходит до низа, замирает. Закрывает глаза. Прижимает ладони к животу и медленно ведёт вверх.
— Такой твёрдый. — шелестит растеряно. — Не думала, что такой… Пресс и мышцы имею ввиду. — поправляется ускоренно, приобретая всё более насыщенный пунцовый оттенок. В лицо мне вообще не смотрит, спускаясь обратно. Пальцами нащупывает кубики, которых я так упорно добивался. — Мне нравится. Это приятно. Трогать тебя. Мамочки. — бросается вперёд, скрывая лицо у меня между плечом и шеей. — Что я несу? — бубнит, всё больше заикаясь и наращивая амплитуду дрожи. — Считаешь меня больной, да? Скажи правду. Андре-е-ей.
— Не считаю, Фурия. — поднимаю кисти на лопатки, успокаивая лёгкими поглаживаниями по спине. — Просто немного в шоке от контраста той стервы и невинной девочки. Ты нравишься мне такой скромной.
— Правда? — щебечет приглушённо, обжигая дробью дыхания напряжённое горло. — А я себя такой дурой чувствую, что слов нет. Девятнадцатилетняя идиотка, которая и член один раз мельком видела.
Она так легко об этом говорит, что я задаюсь вопросом, не пошатнулась ли её психика. И как можно объяснить её поведение и жесты, провоцирующие на повторение кошмара? Когда-нибудь ей придётся мне открыться. Я обязательно выясню, кто сделал это с ней, но надо больше времени, чтобы она научилась мне доверять.
— Ты не идиотка, Кристина. И совсем не дура. Я даже представить не могу, что ты пережила тогда и что чувствуешь сейчас. Поэтому и хочу, чтобы ты сама сделала то, что хочешь. Веди меня. Нас обоих.
— Но я не умею. Ничего не знаю. Fack!
— Я подскажу. Не переживай.
Царёва сдвигается назад. Не переставая краснеть, стаскивает с меня китель. Только теперь ощущаю прохладный ветерок, долетаемый с залива. Поднимается на колени и выдёргивает заправленную в штаны футболку. Тащит вверх очень медленно. Вспотевшая от жары, плотной одежды и усилий кожа схватывается мурашками. Крис трогает их пальцами. Проводит по животу. Мышцы самопроизвольно сокращаются. Она одёргивает руку. Ловлю её пальцы и возвращаю обратно. Фурия цепляет края футболки и снова тащит вверх. Поднимаю руки, позволяя ей освободить меня от одежды.
Никогда не думал, что бесящая сучка будет с благоговейным трепетом исследовать моё тело. Везде ведь касается. Пресс, грудные мышцы, бока, накачанные предплечья. Гладит, слабо давит, ускоряя оборотистость тяжёлого дыхания. Тигриные глаза блестят, в зрачках вспыхивают и гаснут дьявольские огоньки.
Опускаю руку ей на колено, продвигаясь пальцами выше по ноге. Как и она, трепетно, едва задевая плоть, веду по бедру. Скатываю на внутреннюю часть ноги. Крис дышать перестаёт. Впивается ногтями в плечи и чётко в глаза смотрит. Слегка опускает подбородок и разводит ноги в стороны, давая мне свободу действий. Без спешки подбираюсь к женскому естеству своей ненормальной. Вверх-вниз вожу двумя пальцами по основанию бедра и краю трусов. В замедленном темпе проталкиваюсь под неплотную резинку, оглаживая гладкий выпуклый лобок.
— М-м-м… — стонет девушка, откидываясь на руки и выгибая спину. — Потрогай меня. Как тогда… Возле машины…
Так я, конечно, не стану делать. Никакой больше жести и грубости. Ей и так досталось.
Скатываю фаланги ниже, утопая в обилии горячей влаги. Без напора веду между нежными складочками. Фурия уже до крови впивается ногтями в кожу, но это меньшая из моих проблем. Я готов кончить. Уже совсем на грани. Стиснув челюсти, роняю веки. Прохожусь около самого входа, но не толкаюсь внутрь. Возвращаюсь вверх, нащупав небольшой, но, судя по реакции Кристины, очень чувствительный клитор. Давлю, прибавив силы, и Крис в панике цепляется в запястье. Глаза распахнуты. В янтаре ужас.
— Остановиться? — хриплю, но продолжаю терзать плоть ненастойчивыми касаниями одного пальца.
Она едва ли не подбородок зубами кусает и отрицательно машет головой.