— Ты меня уважаешь?
— Конечно, сеньор!
— Пей!
Старик с горестной миной на лице отхлебнул и жалостливо посмотрел на вдрызг пьяного доверенного слугу своего господина, соизволившего смилостивиться:
— Ладно уж, помолчу. А то… знают двое — знает свинья!
Охватившее людскую пьяное возбуждение стало стихать. Сеньор Флорес повалился на стол и захрапел, дворецкий вздохнул, экономка успокоила молоденького лакея, уговорив его позабыть случившееся безобразие.
Выйдя из герцогского особняка, казначей постарался обдумать увиденное и услышанное. Связываться с начинающим сходить с ума сеньором Флоресом он не решился. От старых тайн дворецкого и экономки наверняка не было пользы. Действительно интересным молодому чиновнику показался подручный дона Стефано — Роберто — и явно сожительствующая с ним Кончита.
Направившись в здание своего ведомства, сеньор Мендес остановился на полпути и несколько минут стоял, глядя перед собой. Сегодня он много наблюдал, обдумывал, делал выводы. Главное — всей душой ощутил, что не один отчаянно ненавидит дона Стефано Аседо дель Соль.
39. Человечье стадо
Ближайшая к Хетафе таверна с постоялым двором располагалась в часе поездки верхом. Прежде чем лечь в кровать убогой комнаты, дон Стефано приказал слуге утром съездить в окаянное селение и привезти соглядатая к тому времени, как сеньор намеревался позавтракать. Скачка не то чтобы успокоила, но вернула здравомыслие до такой степени, что разбойник решил ничего не слушать и не предпринимать на пустой желудок.
Мысль восстановить душевное равновесие была хороша, но разумным намерениям помешали клопы. Oбеспечить сносное расположение духа не удалось и после завтрака, к слову сказать, отвратительного. Прогнав хозяина и посетителей из общего зала, будучи злее чёрта, кабальеро выслушал соглядатая из Хетафе.
— Сеньор, в селении давно говорили, что вы примериваетесь, как ловчее сорвать цветочек в саду их идальго.
— Знаю! О вчерашнем что?
— Говорят, идальго прознал — вы очень дурной человек, поэтому дочь вам он даже в законные жёны не отдаёт.
«Слуга услышал и проболтался?» — даже взвинченный до желания разгромить всё Хетафе дон Стефано не подозревал сеньора Рамиреса в распространении слухов. Однако оказалось гораздо обиднее:
— Так вы прямо на улице кланялись сеньорите, будто принцессе, а потом бегом к отцу её. Свататься, ясное дело. Выскочили из их дома презлющий и вон из Хетафе. Tут думать нечего — отказал вам идальго, а с чего он богатому сеньору откажет?
Дон Стефано со всей своей недюжинной силы ударил кулаком по столу, не выдержавшему испытания, схватил кривоногий табурет и швырнул его об стену, заехал в ухо вбежавшему на шум хозяину таверны и взревел:
— Коня!
— Сеньор… — жалобно пролепетал с пола несчастный хозяин, боявшийся остаться без выручки больше, чем без головы.
Бросив побитому деньги, кабальеро выскочил из таверны и помчался в Tагону.