— Можно, дурак молодой, если голова есть, а в ней не солома! Только ты лучше с бутылками оставайся — целее будешь и от дряни не станешь выть по ночам!
Лакей испуганно перекрестился:
— Господи помилуй, мало нам колдовства с жертвоприношением, ещё и оборотни завелись в нашей провинции!
— Дурак. Как есть дурак! — сплюнул на пол сеньор Флорес.
Экономка обняла юношу за плечи и шепнула:
— Мальчик мой, не бойся и не болтай, сеньор напился, служба тяжёлая у него, вот и несёт что ни попадя. Выпей с нами вина, а потом поспи.
— Добрая вы женщина, мудрая! — не унимался доверенный человек герцога. — А я и про вас знаю! Вы красоткой были, и всё было при вас, кроме того, что отняли.
— Что ты мелешь? — пожилая женщина взбеленилась. — Я всю жизнь блюла… — она вдруг запнулась, а сеньор Флорес хихикнул.
— Ладно уж, что при своих стесняться, вам ещё повезло. Герцог не скуп.
— Вы! Ненавижу! — почтенную женщину было не узнать, так перекосилось от гнева её лицо.
Сжав кулаки, экономка хотела выкрикнуть резкость, но тут ей на глаза попалась притихшая за столом после двух бокалов вина Кончита.
— Радуешься, что я не без греха? А я знаю, что твой любовник — не дон Альфонсо!
Камеристка выпрямилась во весь рост.
— Не дон! И что? Тут кто-нибудь есть без секрета?
— От меня нет секретов! — высокопарно воскликнул сеньор Флорес, сдёрнув со стола скатерть и замотавшись в неё на манер античной тоги. — У тебя не только любовник, но и ребёнок.
— Да! — отчаянно выкрикнула Кончита. — Меня изнасиловали наш молодой сеньор и два его лакея, вот и получился ребёнок. А тебе, старая кошка, глаза выцарапаю, если станешь плохо о нём говорить!
Пожилая женщина села на пол и всхлипнула.
— Хоть есть ребёнок… Лучше бы у меня был твой секрет!
Сеньор Мендес сочувственно посмотрел на Кончиту, подумав: может быть, та же беда случилась во время войны с его матерью, никогда не говорившей о его отце. Казначей сумел в общем безумии сохранить ясную голову, что, несмотря на опьянение, заметил сеньор Флорес:
— Вынюхиваете, мытарь, думаете, здесь самый чистенький?