– Но это же ложь! – вновь возмутилась я. – Брион ведь говорил с братом. Он мог подтвердить, что Экрен пошел на это осознанно. Эта ложь отяготила твою вину. Зачем?
– Я не хотел, чтобы трепали имя Экрена, не хотел, чтобы о нем осталась дурная память. Сказал, что друг уговаривал меня отступить, что пытался помешать.
– А Ребекка?
– Она ускользнула в Аладу, ее не нашли. Поисками руководил Брион, возможно, он и не старался. А может, Ребекка сама смогла затаиться в новом огромном мире. В том хаосе сложно было разобраться. Оба мира привыкали к переменам. Да, и виновник у них уже был. Я ничего не отрицал, вину свою признал, никого больше не вмешивал.
– Как же ты все это пережил? – спросила я, сжимая кулаки.
– Как в тумане. Я уже ничего не соображал. Перед глазами постоянно стояли тела погибших у Улиэндера. Я видел их и во сне и наяву. Долгие месяцы в башне чуть не свели меня с ума.
– Ты был в башне?
– Конечно. Разбирательство было долгим, очень долгим.
– Хоть кто-то поддерживал тебя?
– Сиенна, – улыбнулся он. – Она приходила ко мне и на суде выступала, кляня последними словами Ребекку. Об Экрене я запретил говорить, она подчинилась. А вот о Бекке говорила вдоволь. Но Ребекка всего лишь человек. Суд посчитал, что моя вина огромна. Я маг, я должен был сознавать всю ответственность. «Люди слабы», – сказали они мне. У Ребекки не было магических способностей, поэтому фактически сделал все я один. В скором времени она перестала интересовать суд и магическое сообщество. О ней просто забыли. А может, посчитали, что она сгинула где-нибудь в Аладе, где ей самое место.
– Это несправедливо, – повторила я. – Она должна была заплатить!
– И что? Что бы изменилось? Вернуть Алададриэн уже невозможно…
– Ты ее защищаешь? – поразилась я, не веря своим ушам. – Ведь это она столкнула вас в пропасть!
– Сделал-то все я! – горячо воскликнул Итан. – Это моя магия разрушила мир! Моими усилиями раскололась святыня. Моими руками был разрушен мир и покой Алададриэна! – Он помолчал, успокаиваясь. – Как ты не понимаешь, мне дела нет до того, кто еще был наказан. Ничьей вины, кроме собственной, я тут не вижу. Это я привел Ребекку в наш мир, я дал ей свободу мыслить и мечтать о запретном. Я не то чтобы не запрещал ей, но даже помогал! Я не заметил в ней эту болезненную жажду, я, ослепленный страстью и похотью, ни о чем, кроме постельных утех, думать не мог. Я был жалок, Этель. В этом вся правда. И если тебя это успокоит, Бекка тоже была наказана. Она обрела бессмертие, но до магии так и не дотянулась. Для нее это самое сильное наказание, не находишь?
Я была не согласна с Итаном, но спорить сейчас не стала. Он склонил голову, задумался и кивнул каким-то своим мыслям. Мое сердце сжалось, предчувствуя приближение беды.
– Мне пора снять щит, Этель. Пора повиноваться судьбе.
– Нет, не надо, – испугалась я. – Прошу, не делай этого! Не уходи!
– Я должен, – мягко улыбнулся он. – Не волнуйся, о тех, кто еще знает мое имя, я позабочусь. Надеюсь, их осталось не так много. Хотя, возможно, это уже и не важно. С меня, скорее всего, снимут обязанности конфидента. Процесс этот не быстрый, но и оставить мои полномочия совет будет не в силах.
Душа моя ныла и стонала от страха и боли, от осознания неминуемой разлуки, от понимания, что этот разговор может стать последним. Я даже не узнаю, как все будет происходить, не смогу поддержать Итана, не смогу быть рядом. Эта мысль убивала меня.
– Я хочу, чтобы ты знала, Этель, – сказал он, – ты подарила мне надежду. Ты дала мне силы выбраться из этого забвения, из тягостного существования, в котором я и не жил вовсе. Ты наделила меня храбростью. Я не боюсь того, что будет дальше.