Наблюдать за преображением оказалось интересно, Хорт был мастером своего дела. Сначала он собирал какие-то баночки, краски, затем отправил меня за ширму – мыться. Там уже стояла большая бадья с душистой водой. Вода, конечно, остыла, но я нежиться и не собиралась. Просидев положенное время, вылезла из бадьи и едва не вскрикнула от неожиданности – некогда загорелая на солнце кожа стала белоснежной, как фарфор.
– Ну вот, другое дело.
Хорт зашёл за ширму, ничуть не смущаясь моей наготы. Когда я взвизгнула, пытаясь прикрыться, предупредил, что стесняться нечего – я для него материал, из которого надо слепить… А вот что слепить, предстояло решить вместе.
Сначала Хорт настаивал на бойкой южной девушке. В чём-то я была с ним согласна – весёлая неугомонная южанка отличалась от меня разительно. Но в том-то и заключался подвох. Недостаточно сменить внешность и голос (о последнем Хорт тоже позаботится, дав выпить эликсир), надо и вести себя сообразно. Потому в конце концов мы выбрали образ хладнокровной девы севера. Северянки славились суровым нравом и немногословностью, так что буду молчать – никого не удивлю.
Русую косу Хорт перекрасил в чёрный цвет, подвёл брови и глаза, вычернил басмой золотистые ресницы. Взглянув в зеркало, я себя не узнала и прижала к губам ладошку, но вовсе не от восторга. В зеркале отражалась незнакомая бездушная гордячка. Хорт умудрился так подчеркнуть черты моего лица, что улыбка выглядела презрительной гримасой.
– Нравится? – поинтересовался оборотень, явно гордясь своей работой.
– Нет. – Я искренне надеялась, что краска с волос смоется быстро. Будь девушка в зеркале хоть трижды красавицей – она не я.
– Впервые кто-то так отзывается о моей работе. – Хорт обиженно поджал губы, а потом рассмеялся, осознав, что я не со зла. – Ты забавная. Интересно, что скажет Финист?
Мне тоже было любопытно, как ему понравится моё преображение, и немного страшно. Может, это глупо, но мне хотелось, чтобы он любил меня такую, какая есть, а не созданную умелым мастером.
Финист пришёл к вечеру вместе с Враном и принёс купленную Василисой одежду.
– Ох, же… Раскудрит твою через коромысло! – выругался наставник, выпучив на меня глаза.
Я невольно хихикнула и поклонилась, как учила мачеха. Финист ругаться не стал.
– Лада, это правда ты?
– Сомневаешься? – Голосок был низкий, проникновенный, совсем не похожий на мой.
Вран прислонился к стене, пытаясь за кашлем скрыть смех, а Финист нахмурился. Похоже, посчитал, что его разыгрывают. Пришлось закатывать рукав и показывать браслет.
– Теперь веришь?
Вместо ответа Финист повернулся к Хорту.
– Я надеюсь, это смывается?
Шептун, больше не сдерживаясь, расхохотался в голос.
– Ты проиграл мне десять монет, Хорт, – отсмеявшись, сказал мастер. – Видишь, этим двоим не нужна красивая личина. Они видят и ценят то, что внутри.