– Солнце в этом году так и жарит…
– Тю, солнце! Небось Лютый уснул с трубкой на топчане, вот и сгорело всё.
– А он сам? – лениво уточнил старик.
– Сбежал. Он же домик за гроши снимал. Век не расплатится.
– А жена моя говорит, что это колдовство виновато, – вступил в разговор третий рыбак, с рыжей бородой-лопатой. Со своими сетями он давно покончил, но уходить не торопился. – Она у меня баба учёная, целый год в Колдовской Башне отучилась!
На него тут же набросились остальные.
– Да на кой колдунам этакая развалюха? – на разные лады загомонили рыбаки.
– Мало ли на кой. – Рыжий принял таинственный вид, посматривая на товарищей с едва заметным превосходством. – Помните, когда-то тут один чернокнижник непотребства творил? Может, сызнова начал?
– Э, нет. Того колдуна казнили давно… – Старик покачал трубкой.
– Ну не колдун, так упырь какой! Лютый ведь охотником был, вот нежить за ним и пришла. Мстить, – не сдавался рыжебородый, которому идея с колдовством явно пришлась по вкусу.
– Упыри огня боятся, – снова возразил старик.
– Ну не упырь, так ведьма!
– Может, и ведьма, – неожиданно согласился тот, что в соломенной шляпе. – Помните, давеча девка чернявая бродила тут, что-то высматривала, про корабли торговые выспрашивала? Где ж это видано, чтобы девка торговлей промышляла! Как пить дать – ведьма! – Рыбак с сетями покосился на пустынную улицу, словно опасался, что обсуждаемая ведьма сейчас появится по одному его слову.
– Ну ты загнул! Где ж это видано, чтобы баба так колдовала! – хохотнул старик.
Слушать их дальше было бесполезно. Алёша вспорхнул с бочек и подлетел к обгорелому остову дома. Луню рядом с пожарищем делать было нечего. Найдя угол потемнее да поукромнее, Алёша снова обернулся добрым молодцем и прошёлся по пожарищу, заглядывая под балки, растаскивая завалы. Судя по услышанному, не такой и нежилой дом был: вон, в стороне пищаль лежит, копотью покрыта, а в печи явно кашеварили. Нет, тут осмотреться стоит. Вдруг найдутся следы обычного поджога? Те же словоохотливые рыбаки могли знакомцу подгадить, неспроста говорят, что зависть – смертный грех!
Пока попадался только пепел, дымящееся и почерневшее дерево, разломанные бочки да сгоревший до углей сущик. Алёша уже собирался уйти, когда услышал тихий всхлип и стук: будто кто-то ударил по дереву. Снова. И снова! Он развернулся и бегом бросился разгребать доски. Нет, ему не послышалось: стук раздавался снизу, из подпола, а до подпола добраться надо!
– Эй, парень, ты что творишь? – заметил его проходящий мимо рыбак, а Алёша с трудом оттащил упавшую балку в сторону.
– Помогай, там кого-то завалило, – только и выдохнул он.
Прохожий, разом отбросив дела, кинулся помогать. Вдвоём пошло быстрее, затем ещё несколько человек подтянулись.
– Эй, вы там живы? – крикнул Алёша, когда дверка в подпол впервые показалась из-за завала.